Око силы. Четвертая трилогия
Шрифт:
– Товарищ командир, разрешите два слова сказать!
Как отошли в сторонку, прямо в глаза поглядел:
– Пусть остается, дядя, – при тебе остается!
Ясно стало – сговорились. А тут и Мехлис подоспел, поддержал предложение. Мол, незачем товарищем нежного полу рисковать, если хватает парней. Вдруг ее слабость поперек партийного дела станет?
Не поспоришь даже. Остается одно – приказ отдать.
– Товарищ Баатургы с отрядом не идет, будет при посольстве. Еще заявления? Нет, таковых. Командуй, Иван Кибалкин!
– Отря-я-яд!..
– Церемонии у вас, однако, китайские, – барон, докрутив ус, наконец-то соизволил встать. – Я уж боялся, что «Интернационал» исполнять начнете, уши думал затыкать… Хотите, господин Кречетов, уберечь сопляков от смерти? Ладно, попытаюсь.
– Смотри, беляк, если что, под землей найду! – сказал товарищ Мехлис злым шепотом.
Унгерн ответить не соизволил. Поправил пояс на халате, кивнул на тропу.
– Встретимся внизу, господа. А если не повезет – то в Агартхе, у престола Блюстителя. Филина я в обозе оставил, приглядите, если что.
Ушли. Трое остались, мужчины и недостойная. Иван Кузьмич подошел к девушке, кашлянул неуверенно. Хотел объясниться, но не пришлось.
– Труден путь из Ронсевальского ущелья! – сказала Чайганмаа Баатургы.
4
Слева скалы – почти до самых небес, и справа они же, словно гигантские толстые сваи, вколоченные в серую твердь. Еще одна скала, поменьше, посередине, дорогу перекрывает. Упала еще в незапамятные времена, вросла боками в землю.
Речка с камнем не спорит, сперва вдоль него дорогу ищет, а потом поворачивает за правый угол, где проход.
– Это еще не Врата, – товарищ Кречетов, спрятав нарисованную от руки схемку, сверился с картой. – Дальше они, саженях в трехстах.
Семен, Георгиевский кавалер, кивнул согласно.
– Так и есть, Иван Кузьмич, мы за каменюку эту заглянули, как раз их и увидели. Две скалы – близко сходятся, вроде и в самом деле ворота. Только дуриком соваться туда я бы не стал. Опасная каменюка, непростая.
Стоящие поблизости «серебряные» – двое разведчиков и старшой, бывший драгунский вахмистр, когда-то учивший Кибалку выездке, о чем-то негромко шушукались. Наконец бывший вахмистр повернулся, подбросил ладонь к шапке.
– Так что, Кузьмич, диспозиция такая будет. На скале, что поперек лежит, засада, парни пятерых разглядели. Тихо лежат, но увидеть можно. Пулемет у них, и думаю, не один. А вот слева и справа пусто, не забраться туда человеку, стало быть, с флангов стрелять не станут. Значит, обоз и монахов назад отсылаем…
Командир Кречетов покачал головой:
– Нет. На скалы, что по бокам, не забраться, а вот обойти можно, всего пару часов пути. Поэтому коней и монахов в середину, позиции занять и к бою приготовиться. Я ближе подойду, камешки пощупаю, а вы меня прикрывайте.
– Мы подойдем, – негромко напомнил непременный Мехлис. – Не забывайте о руководящей роли партии. Ибо коммунист… – на этот раз указующий перст вонзился прямо в грудь Ивану Кузьмичу, – не должен рисковать попусту. Но если уж вы решили…
Красный командир не стал спорить. Что-то подсказывало: стрелять начнут не сразу. Не разбойники это – нечего душегубам делать среди Такла-Макана. И не местные, из Пачанга, те бы прятаться не стали. Значит, свои – из тех, что чужих похуже.
Карабин оставил, проверил револьвер в кобуре, шапку поправил.
– Пойдемте, Лев Захарович.
– Недостойная вас проводит…
Чайка была в новом халате. Шапка в соболе, пояс в серебре. За плечом – колчан со стрелами, в левой руке – лук.
– А как же насчет слабости? – подивился Иван Кузьмич. Девушка покорно склонила голову.
– Недостойная и вправду обделена силой, поэтому пройдет с вами лишь полдороги. Возле реки есть подходящий камень, недостойная спрячет свою слабость за ним. Когда услышите песню, знайте, что я уже на месте. Идите рядом, но не слишком близко друг к другу. Если враг захочет говорить, не подпускайте его вплотную, между вами должно быть несколько шагов.
Мужчины переглянулись.
– Карабин не хотите взять? – поинтересовался Мехлис, но Чайка покачала головой:
– Карабины есть у других. Пули слепы, стрела видит врага.
* * *
Под сапогами скрипела влажная земля, от близкой речки несло сыростью, рыжие, словно бароновы усы, скалы закрывали небо.
– Документы у них могут быть любые, – негромко рассказывал Мехлис. – Скорее всего, вам покажут бумагу за чьей-то серьезной подписью. Их интересует послание, которое мы везем. Как только получат, нас тут же перебьют. Не хотел вас пускать, Иван Кузьмич, но мне и самому интересно стало, кому мы здесь понадобились. Если уцелеем, будем уже в Столице разбираться… Кстати, наша спасательная бригада с сигналом не опоздает?
– Договорились, что при первых же выстрелах, – Кречетов поглядел вперед, прищурился. – Никого, вроде, и не видать…
Улеймжин чанар тоголдор
Онго ни тунамал толи шиг, —
донеслось сзади. Лев Захарович внезапно рассмеялся.
– Чего это вы? – удивился красный командир.
Узесгелент тсарауг чин
Узвел лагшин тогс мани… —
песня стихла. Мехлис, быстро оглянувшись, снова хмыкнул.