Око Силы. Трилогия. 1937 -1938 годы
Шрифт:
Прохор тщательно записал фамилию французского романиста в блокнот. Пустельга усмехнулся – странно происходило приобщение к культуре бывшего селькора! Он хотел посоветовать ему прочитать и «Шуанов» Бальзака, как внезапно в дверь постучали.
– Получим выговор, – констатировал Ахилло. – За чаепитие в Мытищах.
– Почему – в Мытищах? – не понял Карабаев, но объясняться было некогда. Дверь отворилась.
– Здравствуйте, товарищи!
Сергею невольно вздрогнул. Перед ним стоял Волков.
Ладонь краснолицего была, как всегда, ледяной. Впрочем, Сергей уже к этому привыкнуть. Возможно, у Всеслава Игоревича шалило сердце...
– Добрый день, Сергей Павлович!.. Михаил? Рад вас видеть!
Волков улыбнулся, но Ахилло внезапно стал белым, как полотно.
– Товарищ лейтенант? – Волков остановился перед вытянувшимся по стойке «смирно» Прохором.
– Лейтенант Карабаев, товарищ комбриг!
– Карабаев? Постойте, вы служили у Гуляева? В Омске?
– Так точно!
Кажется, комбриг действительно знал всех и вся. Сергей перевел дух и уже подумывал предложить гостю чаю, но Волков вновь повернулся к нему:
– Пойдемте, Сергей Павлович!
Возражать не имело смысла. Уже в коридоре, шагая вслед за краснолицым, Пустельга все же осмелился спросить:
– Мы... Мы куда, товарищ комбриг?
– К вашему Рыскулю! – по красному лицу мелькнула злая усмешка. Пустельга почувствовал, как в горле внезапно возник ком, в ушах застучало...
– В чем дело? Боитесь?
– Да... – Сергей с трудом сглотнул. – Боюсь. То есть, не боюсь...
– Не надо, – холодная ладонь на миг коснулась плеча. – Пусть такие, как этот мерзавец, бояться!
Страх у быстро прошел. В конце концов, Сергей сам заварил эту кашу. Значит, придется расхлебывать...
В приемной Рыскуля за большим столом дремал секретарь. При виде незваных гостей он вскочил, пытаясь преградить дорогу, но Волков отодвинул его плечом и ткнул сапогом в высокую оббитую кожей дверь.
...Товарищ Рыскуль успел встать из-за стола. Пенсне было на месте – как раз посреди пухлого, покрытого ранними морщинами лица.
– В чем дело? Почему без доклада...
– Заткнись!
Голос Волкова был негромок и полон презрения.
– Т-товарищи...
Кажется, хозяин кабинета узнал комбрига.
– Рыскуль, ты нам надоел. Тебя предупреждали?
– Но, товарищ Волков! Вы... позволяете себе...
Краснолицый лениво махнул рукой, словно отгоняя назойливую осеннюю муху, и Рыскуль, стоявший за столом в нескольких метрах от незваных гостей, упал, ткнувшись лицом в зеленое сукно. Пенсне отлетело в сторону, из разбитой губы заструилась кровь.
– Встать, падла!
Рыскуль дернулся, всхлипнул и начал медленно подниматься.
– Документы на Лапину. Живо!
Сергею вдруг показалось, что он спит – или вновь присутствует на мхатовском спектакле. Всесильный чиновник, почти что хозяин Столицы, угодливо улыбнулся, лизнул разбитую губу и, бормоча: «Так точно... так точно, товарищи!», стал рыться в ящике стола, достал тяжелую связку ключей и поплелся к вделанному в стене сейфу.
Волков стоял недвижно, на лице его играла легкая усмешка. Сергей замер ни жив, ни мертв. Такого он еще не видел...
Тяжелая дверца сейфа отъехала в сторону.
– Вот... Вот...
Рыскуль осторожно положил на стол большой пакет, запечатанный сургучом.
– Открой!
Волков подождал, пока хозяин кабинета выполнит приказ, затем неторопливо подошел к столу. Красная ладонь небрежно раскрыла пакет. Сергей успел заметить толстую связку писем, стопку фотографий...
– Все?
Рыскуль угодливо закивал, но Волков лишь дернул плечом.
– Врешь! Она подписку о сотрудничестве давала? Доставай!
Тот замялся. Краснолицый вновь улыбнулся и поднял руку.
– Нет! Не надо! – визг ударил в уши. – Вот... Вот!..
На стол легла какая-то бумага.
– Сожги. В пепельнице, – комбриг отвернулся в сторону и достал папиросу.
Рыскуль нервно щелкнул зажигалкой. Бумага горела не в пепельнице, а прямо на столе. Запахло паленым сукном, посреди зеленой поверхности медленно расползлось дымящееся пятно.
– Сергей Павлович, возьмите пакет!
Пустельга медленно, словно шагая по мнимому полю, подошел к столу. Рыскуль взглянул на него – в глазах заместителя начальника Столичного управления плавал страх, нечеловеческий, лишающий рассудка...
– А теперь слушай внимательно, Рыскуль. Сегодня же напишешь заявление на имя Николая о переводе в какое-нибудь областное управление. Ближе Сибири не просись – не пустим!
Рыскуль затравленно кивнул. Сергей же не верил своим ушам, походя заметив, что комбриг назвал наркома просто по имени.
– И учти: дернешься – не пощадим. Товарищ Пустельга за тобой присмотрит. Все! Пошли, Сергей Павлович...
– Не надо! Только не говорите ему! Не говорите ему!..
Крик ударил в спину. Волков никак не прореагировал, а Сергею оставалось догадываться, кого имеет в виду владелец пенсне. Наркома? Товарища Сталина? Или... неизвестного никому товарища Иванова?
Оказавшись в коридоре, Пустельга с трудом перевел дух.
– Вот и все дела, товарищ старший лейтенант, – хмыкнул краснолицый. – Документы, те, что в пакете, отдайте Лапиной. Если, конечно, не захотите использовать их как-то иначе.
В эту минуту Пустельга даже не задумался над этими словами...
– Товарищ комбриг... – он набрал в грудь побольше воздуха и выпалил:
– Кто... кто вы?
Волков улыбнулся:
– Я же вам представился. Волков Всеслав Игоревич, командир отдельного отряда ОСНАЗа «Подольск». Ну, счастливо! Мне пора.