Око Силы. Трилогия. 1937 -1938 годы
Шрифт:
Снова улыбки. Сергей покрылся потом. Он знал, как допрашивать интеллигентов, как вербовать. Но вести легкую беседу...
– Я... Мы с Михаилом были на премьере «Кутаиса». Мне... Нам очень понравилось.
– Вот как? – брови Бертяева взметнулись вверх. – Это очень серьезное признание, Сергей Павлович! Ну, раз вы так глубоко завязли, то приходите как-нибудь ко мне, все втроем... Побеседуем.
– Товарищ Бертяев! Вашей пьесы не видел, виноват. Был в командировке! – внезапно выпалил Прохор. – Мне... можно будет прийти?
– Тяжелый случай! – с самым серьезным видом вздохнул Афанасий Михайлович. – Вам, лейтенант Карабаев, придется выслушать пьесу в авторском исполнении. Сочувствую!..
– Ничего, товарищ Бертяев, – охотно отозвался сибиряк. – Я недавно целый роман прочел! За пять дней!
– Преклоняюсь!
Драматург крепко пожал руку лейтенанту. Тот усмехнулся в ответ, и Пустельга понял, что бывший селькор прекрасно умеет входить в доверие – даже к подобной рафинированной публике.
Сергей попрощался молча. Ему вдруг показалось, что Бертяев и Виктория Николаевна обменялись быстрыми, еле заметными взглядами. Кажется, Ахилло не преминул кое-что рассказать о нем...
– Прохор, как вам Бертяев? – полюбопытствовал Ахилло. Мнением Сергея он почему-то интересоваться не стал.
– Серьезный мужик, – отозвался лейтенант. – Сильный.
– Почему – серьезный? – удивился Пустельга. – Он ведь шутит все время!
– Серьезный, – упрямо повторил Карабаев. – А шутит – это от силы, цену себе знает... Вон с какой гражданкой в театр пошел!
– Тут вы ошибаетесь, – покачал головой Микаэль-Михаил. – Виктория Николаевна – жена его друга. Он ведь старше ее лет на двадцать!
– Так я ведь не о том! – пожал плечами Прохор. – Просто человек себе цену знает – с некрасивой в театр не ходит. И одет... Сильный мужик!
Пустельге внезапно показалось, что весь этот достаточно нелепый разговор ведется исключительно в расчете на слушателя – на него самого. Сергею Бертяев понравился. Конечно, не из-за фрака, который так запомнился Прохору. То, что простая душа Карабаев называл «силой», было скорее чувством собственного достоинства. Такое встречалось редко, особенно среди интеллигентской публики, живо чувствующей свою классовую неполноценность.
...О Виктории Николаевне Сергей старался не думать. Она сразу поняла, с кем имеет дело. До него снизошли – вежливо, как и полагается интеллигентным людям. А он начал плести что-то про физзарядку и сапоги!.. Вот Прохор – молодец: держал паузу, а затем – сразу на контакт!
Пустельга внезапно представил себе, что ему надо войти в доверие к Бертяеву и... к Виктории Николаевне. Не «по жизни», а по долгу службы. Дело привычное: продумать собственный «образ», просчитать возможные варианты беседы. Больше говорить о самом «объекте», особенно в начале знакомства, не смущаться, любую неловкость обращать в шутку. И – улыбка, обязательная улыбка!.. Странно, почему ему не пришло в голову воспользоваться чем-нибудь из многолетнего опыта? Может потому, что «сыграй» Сергей при подобном знакомстве – и ему не изжить чувства, будто он на очередном задании...
Финал «Аиды» почему-то расстроил. Темное подземелье, замурованный вход, могильное молчание за каменной кладкой... Вспомнилась ночь на Донском кладбище, разрытая могила, треснувшая крышка полуистлевшего гроба. Сергея передернуло. Он вдруг представил, как тот, кого похоронили в далеком 21-м, просыпается в тесном гробу, сжимая в руке странный кристалл, покрытый неведомыми надписями. Красная призма начинает светиться, буквы-муравьи наливаются живым огнем, освещая мертвую могильную тьму...
Зал аплодировал долго. Были цветы, актеров вызывали на поклон, и даже Микаэль-Михаил поспешил на сцену с неизвестно откуда взявшимся букетом. Прохор казался по-прежнему очень серьезным, но сквозь эту мину явно проглядывало удовлетворение. С билетами сибиряк не оплошал и не зря рекомендовал старшим товарищам произведение прогрессивного итальянского композитора.
В гардеробе Пустельга то и дело оглядывал толпу, надеясь заметить своих новых знакомых. Но ни Бертяева, ни Виктории Николаевны не было, словно сегодняшняя встреча лишь привиделась Сергею.
До общежития он добрался заполночь. Долгая дорога уже не раздражала. Было время подумать об увиденном, а кроме того, Сергею осталось ночевать здесь не более нескольких дней. Хорошо если новая квартира будет где-нибудь в центре! Впрочем, это уж слишком для старшего лейтенанта из провинции.
...Темную машину Сергей заметил сразу, хотя стояла она без огней в густой тени деревьев. Сработала профессиональная привычка. Мозг автоматически зафиксировал: «паккард», черная или темно-синяя окраска, окна закрыты шторами...
– Товарищ Пустельга? – из темноты шагнул человек в военной форме. Сергей остановился, рука легла на отворот пальто, готовая скользнуть к спрятанному под мышкой оружию.
– Я. В чем дело?
– Пройдите, пожалуйста, к машине.
Пустельга не сдвинулся с места. Последовать приглашению было еще глупее, чем ломиться в заминированную квартиру на Мещанской.
– Сергей Павлович, вас ждет тот, с кем вы познакомились у Донского монастыря...
Рука, уже тянувшаяся к оружию, замерла. Странно, а ведь он только что вспоминал ту жуткую ночь!.. И почему товарищ Иванов так любит темноту?
– ...Садитесь, Сергей Павлович! – знакомый голос был мягок и доброжелателен. Сопровождающий Пустельгу военный исчез в темноте. Сергей забрался на переднее сиденье. Шофера не было, товарищ Иванов сидел на заднем сиденье, его лицо, как и в памятную ночь, было закрыто капюшоном.
– Решил подышать свежим воздухом, а заодно и побеседовать. Становитесь театралом? Это хорошо...
Пустельга чуть было не начал оправдываться, но сдержался. Товарищу Иванову доложили, что руководитель группы «Вандея» сходил на «Аиду». Криминала в этом нет, да и быть не может...
– Сергей Павлович, хотел с вами посоветоваться. Я читал вашу докладную...
Товарищ Иванов на мгновенье умолк, дав Сергею сообразить, о чем идет речь. Имелась в виду, конечно, докладная наркому.
– Как вы думаете, кто-нибудь из тех, кого арестовали, связан с «Вандеей»? Я имею в виду, непосредственно.
Пустельга замер. Значит, не только в Главном Управлении нашлись скептики! Осторожнее, старший лейтенант...
– Достаточных доказательств нет, товарищ Иванов. Но «Вандея» получила взрывчатку по их оплошности...