Око Силы. Трилогия. 1991 -1992 годы
Шрифт:
Николай решил не отвечать, его собеседник, впрочем, и не настаивал.
– Понимаю, понимаю. Забавного в этом ничего, конечно, нет. Это, во-первых. Во-вторых, практика заложничества лично мне омерзительна, поэтому с вашим дедом ничего страшного не случится. Но не это главное. А вот, в третьих... Бредбери ошибся – по крайней мере в данном случае. Как вы думаете, где мы сейчас находимся? Я имею в виду не этот особняк, а время?
– То есть? – поразился Келюс. – В двадцатом году, бином!
– Ваше знаменитое «бином»! – хохотнул любитель «Ронхила». – Итак, двадцатый год, не особо далекое прошлое... Так, Николай Андреевич?
– Так, – осторожно ответил Николай, чуя какой-то подвох. Если это не прошлое, то что?
– Итак, потомки слегка корректируют неудачливых предков? – в голосе полковника слышалась ирония. – Только может быть и другой вариант. Это не ваше прошлое, Николай Андреевич, не ваш 20-й год с Перекопом и Каховкой. Я не физик – да и физики этого не понимают до конца. То, где мы сейчас с вами находимся, может быть действительно прошлым, но, может, быть и настоящим. Понимаете?
– Параллельные миры? – вырвалось у Келюса. – Но с отставанием или опережением?
– Вы умный человек, – удовлетворенно произнес полковник, вновь закуривая. – Однако знакомство с советской научной фантастикой, увы, не прошло даром! Параллельные миры, грань, которую пробивают чудаки-ученые... Нет, Николай Андреевич, все проще – и сложнее. Мир един. Один очень умный человек сравнил его с многогранным кристаллом. Каждая грань похожа, но не одинакова. Мы просто перебрались с одной грани на другую...
...Николаю почему-то вспомнился иной кристалл – неровный, горящий живым, переливающимся огнем. Скантр Тернема...
– Ну, а черные пессимисты могут вспомнить Платона с его пещерой. Мир един, но отбрасывает много теней...
Келюс стал вспоминать полузабытые диалоги великого грека, но тут же опомнился. Параллельные миры, кристалл, тени...
– Я вас понял. Парадокс Бредбери не опасен, потому что мы не в собственном прошлом. Это вроде того, что если Бога нет, то все, бином, дозволено? Загоним, значит, клячу истории?
– Логично, – человек в белом костюме кивнул бритой головой. – Но с чего вы взяли, Николай Андреевич, что эту клячу не загнали именно в вашем варианте? Может, именно тогда, в вашей собственной истории, некто применил насилие?
– Некто? – не выдержал Келюс.
– Назовем его так. И не подумайте, что этот Некто злодей. Он мог и ошибаться, увы! Опыт, как известно, сын ошибок трудных...
– Постойте-ка! – Лунин потер лоб. – Вы хотите сказать, что ваш добрый Некто решил снова вмешаться, но уже по-другому?
– Совершенно верно. Болезнь зашла слишком далеко, поэтому пришлось применить сильнодействующее лекарство. Танки, например.
Келюс кивнул, вспоминая, что уже где-то слышал об этом. Про танки, правда, ему не рассказывали...
– У меня есть предложение, – усмехнулся он. – «Некто» мне не нравится. Давайте назовем его... товарищ Вечный!
Он ждал всякого, но его собеседник даже бровью не повел.
– Не согласен, Николай Андреевич, ибо это анахронизм. В аналогичный отрезок вашего собственного прошлого его называли Агасфером. Не раскопали еще? Вижу, что не раскопали!
Любитель «Ронхила» негромко рассмеялся.
– А если серьезно... В начале XX века... в начале вашего XX века Агасфер действительно оказывал помощь господам большевикам. Эксперимент не удался, увы и увы! У вас, Николай Андреевич, эту ошибку исправили у Белого Дома. Здесь же удалось вмешаться раньше.
Лунин вновь кивнул. Итак, товарищ Вечный решил сделать ставку на Белую армию и рыночную экономику. Эксперимент Номер Два...
– Зачем вы все это мне говорите?
– Для вашего же блага, – пожал плечами полковник. – Я уполномочен сообщить, что вы можете спокойно возвращаться домой. Ваши конфликты с известными... и неизвестными вам личностями и структурами были, по сути, недоразумением. Вы боролись с большевизмом, не зная, что тот, о ком мы уже говорили, сам изменил свою позицию. Просто не все структуры вовремя, так сказать, перестроились. Очень жаль, что эта борьба стоила стольких жертв, Николай Андреевич!
Келюс не стал спорить. Кажется, здесь его считали убежденным врагом большевизма, согласным ради этого на участие в Эксперименте Номер Два.
– Кстати, если ваш запал еще не прошел... Вы, кажется, осведомлены о Крымском Филиале? Вот пример той самой старой и совершенно ненужной структуры. Между прочим, господин Плотников вызвался с этим Филиалом покончить. Не желаете присоединиться?
И вновь Лунин почему-то не удивился. Все верно, Ухтомский как-то обмолвился об их основном задании...
– Так что можете спокойно возвращаться домой – а там видно будет. Да, еще одно. Надеюсь, Ольга Константиновна Славина чувствует себя хорошо?
– Благодарю вас, – кивнул Келюс. – Ваше внимание чрезвычайно, бином, трогает!
– Господин Плотников совершил ошибку, – задумчиво проговорил полковник, не обращая внимания на иронию собеседника, – поддался эмоциям... Но с научной точки зрения это тоже интересный эксперимент. Ну, пусть все идет как идет... А этих юных большевиков с Тускулы в ближайшее время отправят обратно, нечего им в чужие дела соваться!
– Тускула – это что, Утопийская республика? – заинтересовался Лунин. Похоже, на этой тихой вилле знали действительно немало любопытного.
– Не совсем. Но мы друг друга поняли.
...Обратно Лунина вез другой автомобиль, куда меньший, но с такими же зашторенными окнами. Впрочем, по трамвайному шуму за окнами Лунин сообразил, что вилла, где он побывал, находится не так далеко от Окраинной. Возвращаться туда не хотелось, и Николай попросил шофера подбросить его на Университетскую горку.