Око за око
Шрифт:
Пенни Саммерс натянула поводья и в немом изумлении уставилась на пятна крови и изуродованное тело отца.
— Не стойте на месте! — крикнул ей Ауэрбах — Вы хотите отправиться вслед за отцом? Нужно убираться отсюда!
— Но… он умер… — проговорила Пенни, словно не верила в то, что такие вещи случаются, словно сейчас был мирный 1938-й, а вовсе не 1943 год
— Да, вы рискуете погибнуть, когда вступаете в войну против ящеров, — ответил Ауэрбах. Ему хотелось быть с ней поласковее, но не было времени. — Послушайте, мисс, мы не можем здесь оставаться. Самолет вернется, чтобы
Ауэрбах вдруг заметил, что у нее зеленые глаза и ослепительно белые белки. Он решил, что ей лет двадцать пять, но от пережитого потрясения она казалась совсем молоденькой девочкой. Впрочем, если она не возьмет себя в руки и не сдвинется с места через десять секунд, он ее здесь бросит.
Пенни Саммерс справилась с собой. Она все еще была потрясена случившимся, но пришпорила коня и помчалась вперед. Ауэрбах скакал рядом с ней. Горевать о павших товарищах он будет потом. Не сейчас. Самое главное — вырваться отсюда, выбраться живым из-под огня вражеской авиации. Если вонючий самолет не уничтожил слишком много его солдат, можно считать, что они одержали маленькую победу.
— Если они будут постоянно нам мешать, как мы продвинемся в глубь Дойчланда? — спросил Уссмак.
— Я всего лишь командир танка, — с шипением ответил Неджас. — Вы водитель, а Скуб — стрелок. Я не принимаю никаких важных решений, но я самец Расы. Я подчиняюсь.
— Да, недосягаемый господин. — Уссмак тоже вздохнул, только как можно незаметнее.
Решения принимает верховное командование, а те, кто рангом пониже, должны подчиняться… и платить за повиновение высокую цену. Два командира танка и один стрелок, с которыми он сражался, мертвы, а еще один командир и стрелок арестованы за то, что стали настоящими Наркоманами и больше не могли обходиться без имбиря. Во время кампании, которую все считали легкой прогулкой! Когда же такое было? А, еще в те времена, когда самцы погрузились в холодный сон, а атакующий флот находился на орбите Родины.
Неджас и Скуб оказались хорошими товарищами, самыми лучшими после его первого командира и стрелка. Они не знали, что у него имеется маленький флакончик с имбирем, надежно припрятанный под огнеупорным сиденьем в кабине водителя. Временами Уссмак сожалел, что пристрастился к тосевитскому зелью, но когда вокруг погибают благородные самцы, когда половина приказов, которые ты получаешь, абсолютно бессмысленна, когда тебе больно и скучно, когда ты совсем не хочешь идти в новое сражение, но знаешь, что у тебя нет выбора… Как же еще помочь себе в трудную минуту?
Он не адмирал, не капитан военного корабля и не великий стратег, но приказ отвести танки с позиций, которые они уже заняли, казался ему глупым. Они добрались до важной реки (местные жители называют ее Рейн) и собирались проникнуть дальше на территорию Дойчланда — и вот на тебе!
— Нужно отдать дойчевитам должное, — неохотно проговорил он. — Какие бы сильные удары мы по ним ни наносили, они всегда нам отвечают. Да и швейцарцы — кажется, так называется другое племя? — ничем от них не отличаются. У них нет такого оружия, как у дойчевитов, но…
— Я знаю,
Уссмак не стал с ним спорить. Танк съехал с дороги к северу от Малхауза (какое удовольствие — проехать по разрушенному тосевитскому городу!) и остановился прямо посреди лужайки. Большая луна Тосев-3 проливала свой бледный свет на горы, расположенные к западу, отчего близлежащий лес казался черным и непроходимым.
Даже днем Тосев-3 казался Уссмаку чужим — слишком холодно на его вкус, а звезда Тосев сияла ярче, чем те, к которым он привык. Ночью планета превращалась в страшное место, таким самка пугает своих малышей.
Все здесь было чужим: запахи, которые приносил прохладный ветерок и которые касались рецепторов на его языке — иногда пряные, а порой резкие и отвратительные, — поражали и вызывали удивление, всегда неприятное. Даже воздух казался тяжелым и слишком сырым. А звуки! Чириканье и писк, рев и рычание… На Родине ночные животные вели себя гораздо сдержаннее. Уссмака они пугали не только поэтому. Он никогда не знал, какие звуки издают животные, а какие — Большие Уроды, подбирающиеся к нему с целью нанести непоправимый вред его здоровью.
— Постараюсь отдохнуть, пока можно, — сказал он. — Наверное, завтра нам предстоит сражение.
Где-то, до отвращения близко, разбили лагерь дойчевиты со своими танками. Они ждали, когда поднимется звезда Тосев. Сами танки не представляли особой опасности, хотя новые модели причиняли солдатам Расы определенный урон, но дойчевиты так виртуозно ими управляли, что вполне могли получить работу в качестве инструкторов в любом уголке Империи.
«Новые модели», — подумал Уссмак, соскальзывая внутрь танка через люк водителя.
Раса сражалась на Тосев-3, используя практически такое же оружие, что и на Работев-2 и Халесс-1 — тысячи лет назад. Они провели на Тосев-3 около двух лет (чуть больше, чем один оборот его родной планеты вокруг родного солнца), а танки и самолеты Больших Уродов стали намного опаснее тех, с которыми пришлось иметь дело в самом начале.
Чрезвычайно пугающая мысль. Еще хуже — атомная бомба, которую взорвали русские. Если у Больших Уродов появится ядерное оружие, Раса почти наверняка проиграет войну Уссмаку такое даже в голову не приходило, когда он мчался на своем танке по просторам русских полей сразу после высадки на Тосев-3.
Он закрыл за собой люк. Проверил, надежно ли защелкнулся замок. Неджас и Скуб улягутся рядом с танком; внутри мало места, и им не удастся устроиться с удобством. А вот сиденье водителя раскладывается, превращаясь в относительно удобную кровать. Уссмак лег, но никак не мог заснуть.
Тогда, стараясь соблюдать осторожность, он засунул руку под сиденье и вытащил пластмассовый флакончик с коричневатым порошком. Он снял крышку, высыпал на ладонь немного порошка и поднес руку ко рту. Обонятельные рецепторы уловили аромат имбиря еще до того, как язык слизал драгоценный порошок.