Око за око
Шрифт:
Один за другим последовало еще несколько взрывов, пламя добралось до снарядов второго танка.
— Пусть Император отведет на небо души погибших самцов, — сказал Скуб.
— Пусть он позаботится и о нашихдушах, — проворчал Неджас. — До тех пор пока обломки корабля не уберут с посадочной полосы, больше ни один корабль не сможет приземлиться — а нам необходима поддержка. Танки, солдаты, боеприпасы, водородное топливо для двигателей…
Уссмак об этом не подумал. Когда они мчались по
Но с самого начала все пошло не так: снайпер убил первого командира Уссмака, первый танк был уничтожен во время налета — Уссмаку еще повезло, что он сам уцелел, хотя и пришлось прыгать в радиоактивную пыль. Попав на госпитальный корабль, он пристрастился к имбирю.
Во Франции ему пришлось труднее. Местность была пересеченной, у дойчевитов оказались танки более высокого качества, и они умели с ними управляться. Да и французы вели себя враждебно. Сначала Уссмак думал, что это не имеет значения, но он ошибался. Саботаж, неожиданные военные вылазки местного населения, бесконечные неприятности — все это приводило к потерям в живой силе и технике, вынуждало самцов Расы тратить силы на охрану тыловых частей.
А теперь новая проблема — они попали в ловушку на острове, их отрезали от снабжения, а вокруг полно Больших Уродов — Уссмак не сомневался, что даже гражданское население здесь опаснее, чем во Франции.
— Недосягаемый господин, — сказал Уссмак, — чем глубже мы ввязываемся в эту войну, тем чаще у меня возникает ощущение, что мы ее проиграем.
— Чепуха, — заявил Неджас. — Император отдал приказ принести в этот мир свет цивилизации, и мы выполним его волю.
Уссмак задумался об оптимизме, доходящем до идеализма, но даже возражать командиру считалось чем-то из ряда вон выходящим, а уж за споры с ним жестоко наказывали.
К танку, размахивая руками, подбежал самец с изысканной раскраской.
— Водитель, стоп, — приказал Неджас, и Уссмак остановил машину.
Самец взобрался на броню. Уссмак слышал, как Неджас открывает люк на башне. Самец возбужденно кричал.
— Да, сможем, — ответил Неджас, — если у вас есть специальное приспособление, которое надевается на переднюю часть танка.
Хотя Уссмак слышал только слова Неджаса, он сразу понял, о чем идет речь: самец хотел, чтобы танк помог столкнуть обломки корабля с посадочной полосы. Офицер убежал. Довольно скоро к танку подъехал грузовик с лебедкой. Военные инженеры принялись надевать на нос танка таран.
Неожиданно совсем рядом эффектным фонтаном в воздух взметнулась земля. Один из инженеров закричал так громко, что Уссмак услышал его вопль через переговорное
— Да защитит нас Император, они вновь подобрались к нам с минометом!
Последовал новый взрыв, ближе. Куски обшивки сыпались на танк со всех сторон. Военный инженер упал на землю, из раны на боку хлынула кровь. К нему на помощь бросился медик, и вскоре двое самцов унесли инженера в укрытие. Остальные продолжали устанавливать таран.
Уссмак не мог не восхищаться их мужеством. Он бы ни за какие деньги не согласился выполнять эту работу — наверное, даже за большую порцию имбиря — на Тосев-3.
Впрочем, и его собственная работа сейчас выглядела не слишком привлекательно.
Мордехай Анелевич, сжавшись, сидел в глубоком окопчике, посреди густого кустарника и надеялся, что здесь ему ничего не грозит. Похоже, лесные партизаны не учли, как сильно их атаки разозлили ящеров, и теперь инопланетяне намеревались стереть их с лица земли.
Впереди, а также слева и справа послышалась стрельба. Он знал, что необходимо сменить позицию, но любое перемещение казалось самым коротким путем к гибели. Иногда лучше всего сидеть на месте и не шевелиться.
Ящеры чувствовали себя в лесу еще хуже, чем городской еврей вроде него. Анелевич, сжимавший в руках «маузер», слышал, как они пробежали мимо его укрытия. Если ящерам захочется заглянуть в кусты, он дорого продаст свою жизнь. Если нет — Мордехай не собирался докладывать им о своем местонахождении. Суть партизанской войны состояла в том, чтобы уцелеть и нанести удар на следующий день.
Время ползло на свинцовых ногах. Он вытащил немецкую флягу и осторожно сделал несколько глотков — воды осталось совсем немного, и кто знает, сколько еще придется здесь просидеть. А для поисков воды сейчас не самое лучшее время.
Затрещали кусты.
«Sh’та yisroayl, adonai elohaynu, adonai ekhod», — пронеслось у него в голове: первая молитва, которую узнает еврей, и последняя, слетающая с его уст перед смертью. Впрочем, Мордехай решил, что еще рано произносить ее вслух, лишь постарался осторожно повернуться в ту сторону, откуда доносился шум. Мордехай боялся, что ему придется выскочить из окопчика и открыть огонь; иначе ящеры могут просто забросать его гранатами.
— Шмуэль? — раздался едва слышный шепот; голос, вне всякого сомнения, принадлежал человеку.
— Да. Кто здесь? — Человек говорил слишком тихо, но Мордехай догадался. — Иржи?
В качестве ответа раздался тихий смех.
— Вы, проклятые евреи, слишком умные, — проворчал разведчик. — Пойдем. Не стоит здесь сидеть. Рано или поздно они тебя найдут. Я ведь сумел.
Если Иржи говорит, что здесь опасно, значит, так оно и есть. Анелевич вылез из своего укрытия.
— Интересно, как ты меня заметил? — спросил он. — Мне казалось, что это невозможно.