Околдованная

Смолл Бертрис

— За жениха и невесту! — зашумели гости, поднимая кубки и оловянные чаши.

— О, Чарли, — всхлипнула Отем, — ты осветил счастьем этот день! Слава Богу, ты в безопасности!

Чарлз нежно поцеловал руку сестры.

— И слава Богу, — добавил он, — что я смог разделить радость с тобой и Себастьяном. Остальные родичи будут завидовать, узнав, что я был здесь.

— Но ты останешься с мамой? Не уедешь слишком скоро? — встревожилась Отем.

Видя ее обеспокоенный взгляд, Себастьян с трудом поборол ревность. У него была только одна

сестра, которую он почти не знал, поэтому ему было трудно понять столь тесную близость между братом и сестрой.

— Семья — это все, — тихо объяснила его теща, очевидно, заметив, что происходит с зятем. — Теперь вы тоже член нашей семьи, мальчик мой. И еще научитесь любить, как любим мы, и обучите этому своих детей. — Она ободряюще погладила его по руке. — Отем была самой младшей, но мы всегда держались вместе. Братьям и сестрам она дорога не меньше их супругов и детей. И все же Чарли она всегда выделяла. Стюарты обладают редким обаянием, против которого никто не может устоять.

Словно стремясь доказать правоту ее слов, Чарли окликнул верных слуг матери:

— Рыжий Хью, Ферпос! Принесите волынки! Какой же шотландец без волынки? — спросил он на шотландском диалекте и, извинившись, исчез. Появился он только через несколько минут, уже в килте и с двумя шпагами, и стал танцевать, грациозно двигаясь между скрещенными шпагами, воскрешая старинную традицию ради сестры.

Французы восхищенно наблюдали, как высокий элегантный темноволосый мужчина с янтарными глазами, в красном пледе, танцует перед ними. Впервые видя подобное зрелище, они тем не менее почувствовали пыл и страсть в причудливых движениях. Отем положила голову на плечо мужа и снова заплакала. О, как чудесно, как замечательно, что Чарли с ними! И очень жаль, что нет остальных.

Она глубоко вздохнула. Себастьян поцеловал темную макушку.

— Великолепно, — тихо признался он. — Идеальное завершение нашего свадебного пиршества. Но, дорогая, нам пора ехать. Нужно успеть домой до темноты.

Вот уже несколько дней вещи Отем постепенно переправлялись в дом мужа. Сегодня за экипажем последует небольшая тележка с последними сундуками, на которой также поедут Лили и молодой слуга Марк, отныне ставший личным лакеем маркизы. Марк был неглуп, и Адали решил, что Отем не помешает иметь в доме мужа преданного только ей слугу.

Он объяснил все это Марку, перед тем как предложить ему должность.

— Честно служи молодой хозяйке и прежде всего исполняй ее желания и приказы. Отныне она для тебя самая главная. Я, Рохана и Торамалли были с нашей госпожой с самого ее рождения и даже выдержали шестимесячное путешествие из нашей родной страны — лишь для того, чтобы остаться с ней. Рыжий Хью и Фергюс ради нее покинули Шотландию.

Учти, это семейство ценит преданность. Сам видишь, как нас вознаградили за усердную службу. Если, не дай Господь, наша госпожа завтра вознесется на небо, мы все равно не будем ни в чем нуждаться. Помни это, если кто-нибудь — даже сам господин маркиз — попытается

сбить тебя с пути и заставить забыть свой долг. Можешь ты пообещать мне, что выполнишь все наказы?

— Могу, — заверил молодой человек. — Ваше предложение настоящая удача для меня, благословение Господне, ибо, как вы уже заметили, я питаю нежные чувства к мадемуазель Лили. Надеюсь когда-нибудь жениться на ней, с разрешения госпожи маркизы.

— Верность неизменно вознаграждается, — многозначительно заметил Адали. — Уверен, что как только вы обживетесь в Шермоне и докажете, что на вас можно положиться, маркиза с радостью даст согласие на ваш брак. Но без этого нечего и надеяться жениться на Лили. Она дальняя родственница хозяйки со стороны дядюшек, тех самых шотландцев, что охраняют герцогиню, и воспитывалась Фергюсом и его женой Торамалли.

— Я ни за что не предам госпожу! — поклялся Марк.

— Значит, все улажено, — удовлетворенно кивнул Адали.

Позже он поговорил с Лили и посоветовал позаботиться, чтобы возможная соперница не отбила у нее Марка.

— Ты, разумеется, знаешь, как удержать его, дитя мое, — начал он, — но учти: молодой госпоже пришлось взять себе вторую горничную. Оран. Она молода, красива и кокетлива.

Не сомневаюсь, что она попытается завладеть всем, что до сих пор принадлежало тебе, включая и твоего поклонника.

Ее тетка — экономка в Шермоне и, конечно, примет сторону племянницы.

— Я знаю, как защитить себя, — вздернула подбородок Лили. — Разумеется, я для них чужая, и все они ждут не дождутся, чтобы я оступилась. Но я прикинусь наивной дурочкой, то и дело буду просить совета и задавать вопросы по любому поводу. Это им понравится, и скоро станет ясно, что заменить меня кем-то из своих невозможно. Что же до Марка… он прочно сидит на крючке. Нет, Адали, он человек хороший и искренне меня любит.

Наблюдая за последними приготовлениями, Адали молился про себя в надежде, что не ошибся в своих суждениях и Лили с Марком действительно будут горячо любить дочь его госпожи и верно служить ей. Он принес голубой бархатный плащ, отороченный горностаем, накинул Отем на плечи и, старательно застегнув серебряные застежки, поднял капюшон.

Они ничего не сказали друг другу. В словах не было нужды. Отем молча обняла его, и Адали с улыбкой кивнул, склонив побелевшую голову.

— Через несколько дней ждем вас в гости, — сказал маркиз новым родственникам.

Отем попрощалась с матерью и братом, и муж подсадил ее в карету.

— Я с удовольствием прокатилась бы верхом, — призналась она ему, расправляя юбки. — Терпеть не могу экипажи!

Они такие тесные. Мне в них душно.

Себастьян сел рядом с ней и захлопнул дверцу. Кучер стегнул коней.

— Если мы поскачем в Шермон верхом, — пояснил Себастьян, — значит, у нас не будет ни единой минуты времени наедине, и мы не сможем любить друг друга.

— Ты хочешь любить меня в карете? — ахнула Отем. — Разве такое бывает?