Околдованная
Шрифт:
— Люблю деревенскую еду! — объявил барон Шезфлер, причмокивая и допивая второй кубок густого красного вина. — В Париже любое блюдо плавает в соусе и чересчур жирно! Меня вечно распирает! Не то что здесь. Как повезло вам, госпожа маркиза, жить в этом раю!
— Вы правы, месье, — согласилась Отем. — Могу лишь посоветовать вам поменьше есть и побольше двигаться, а если и это не поможет, пейте настой перечной мяты. Это прекрасное ветрогонное.
— Настой перечной мяты! Мама всегда поила им отца! Я и забыл! Благодарю, мадам, за то, что напомнили!
Отем, улыбнувшись, кивнула.
После ужина их развлекали танцами и песнями местные крестьяне. Деревенский оркестрик — барабан, рожок, тамбурин и свирель — играл незатейливые мелодии. Вскоре королю это наскучило, и он объявил, что пора спать, поскольку завтрашняя охота тоже начнется рано. Отем поспешила к матери, а остальные разбрелись по своим комнатам.
Жасмин лежала на пышных подушках. При виде бледного лица матери Отем встревожилась.
— Ты здорова, мама? — допрашивала она, садясь рядом.
— Конечно, дочь моя. Просто удивлена тем, что больше не так молода, как воображала, — усмехнулась Жасмин. — Было время, когда я могла охотиться весь день, а потом танцевать до утра. Очевидно, эти дни прошли. Пожалуй, останусь-ка я утром в постели. А что, дорогая, я пропустила что-то?
— Нет, ничего, — заверила Отем. — Обычное мужское хвастовство охотничьими трофеями. Потом пришли селяне повеселить нас танцами и песнями, а барон жаловался, что в Париже у него все время живот вздувается.
Жасмин снова усмехнулась и погладила дочь по руке.
— Тебе, пожалуй, пора, Отем. Король наверняка сгорает от нетерпения. Доброй ночи, дочь моя. Увидимся завтра.
Отем поднялась и, нагнувшись, нежно поцеловала мать.
— Сладких снов, мама. До завтра.
Покинув спальню герцогини, она поспешила к себе. Лили и Оран принялись готовить госпожу ко сну: сняли платье, драгоценности и нижние юбки вместе с чулками и туфлями.
Отем умылась теплой надушенной водой и дочистила зубы.
Оставшись обнаженной, она села на кровать и велела Оран расчесать ей волосы на ночь. Но когда Лили поднесла шелковую сорочку, маркиза отмахнулась.
— Не нужно? — пробормотала Лили, отводя глаза.
Оран едва удерживалась, чтобы не хихикнуть.
— Так приказал король, — заявила Отем, — а я здесь по приглашению его величества. Кстати, чтобы никому ни единого слова. Что бы там ни думали посторонние, только король и я знаем, каковы наши отношения. Вы меня поняли? Благоразумие и осмотрительность — вот что вам не помешает.
— Да, мадам, — хором ответили служанки.
— Прекрасно. Теперь вы свободны до утра, — тихо велела Отем.
— Нашему герцогу это вряд ли пришлось бы по душе, — выпалила Лили и тут же отчаянно покраснела от собственной дерзости.
— Верно, — согласилась Отем, — но послушайся он мою мать, мы сейчас благополучно бы пребывали в Шотландии.
Однако ему взбрело в голову умчаться на войну. И что же?
Он погиб, а мы стали изгнанницами. Теперь
— О, мадам, но ведь и вправду лечь с королем великая честь, — неожиданно вмешалась Оран. — Хотела бы я оказаться на вашем месте!
— Берегись, Оран, чтобы не услышала твоя тетка! Не миновать тебе порки, — предупредила Лили. — Такое поведение немыслимо для порядочной девушки.
— Немедленно в постель! — приказала Отем, сдерживая смех. Лили — типичная шотландка, как Оран — настоящая француженка. Они редко соглашались друг с другом, но служили ей верой и правдой.
Она прогнала их, и те покинули спальню.
Ощутив холод, Отем легла в постель под теплое пуховое одеяло, подложив под спину груду мягких подушек. Постель оказалась почти такой же удобной, как ее собственная. Огонь потрескивал в камине, а оставленные Лили свечи освещали комнату золотистым сиянием.
Отем услышала, как щелкнул замок потайной двери. Заскрипели пружины. На пороге появился король, полностью обнаженный. Отем наконец смогла его рассмотреть. Несмотря на не слишком высокий рост, ноги у него были стройные и крепкие. Чудесные темные локоны разметались по плечам Взгляд ее невольно упал на его мужское достоинство, даже в спокойном состоянии довольно внушительною вида. Она быстро отвела глаза, когда он приблизился к кровати и поцеловал ее руку.
— Добрый вечер, моя драгоценная.
— Добрый вечер, Людовик, — прошептала она, откидывая одеяло.
Король лег рядом, привлек ее к себе и стал страстно целовать, бормоча на ухо:
— Я хочу тебя прямо сейчас, Отем! Я ждал весь вечер, чтобы утолить свой голод!
Снова откинув одеяло, он буквально нырнул вниз, поспешно разводя ее ноги. Темная голова утроилась между бедрами. Раскрыв сомкнутые створки, он принялся жадно обводить языком чувствительный бугорок.
Отем тихо взвизгнула от изумления Он настолько искусно действовал языком, что она против воли возбудилась. Это невероятно! Немыслимо! Настоящий скандал и разврат, но она ничего не могла с собой поделать и почти сразу же закричала, охваченная бурным наслаждением. Ободренный Людовик прекратил любовные игры и возлег на нее. Могучее копье уже было готово к поединку. Он свирепо вонзился в нее, тараня снова и снова, пока Отем едва не зарыдала, уносимая волной наслаждения. Наконец он с громким криком излился в нее, наполнив животворящими соками, и с удовлетворенным вздохом отстранился.
— Ах-х, моя драгоценная, это было великолепно! Мы повторим все снова, когда я немного отдышусь. Ты принесешь мне вина, дорогая?
Отем поднялась, чуть покачиваясь от пережитого экстаза, и на дрожащих ногах направилась к буфету. Налив вина в кубки, она уже хотела вернуться в постель, но тут заметила салфетки и тазик и вместо этого принялась обмывать его достоинство, а потом вымылась сама. Король зачарованно наблюдал за ней, но ничего не спрашивал, пока она не принесла вино.
— Ни одна моя любовница не ухаживала за мной так нежно, — заметил он, осушив кубок.