Окольный путь
Шрифт:
Как раз перед тем, когда ночь полностью вступила в свои права, пиратские суда начали окружать индийский корабль. Однако они пока держались на некотором расстоянии, ожидая наступления полного мрака. Из-за отсутствия света и из-за того, что пиратские суда рассредоточились, стало ясно: от ракет теперь будет мало толка.
Правда, выпустили еще две партии ракет. Потом Венандакатра отдал новые распоряжения, и три ракетных расчета перетащили свои приспособления на другую сторону корабля, на правый борт. Оставшиеся на левом борту три расчета рассредоточили свои орудия по длине судна. По всей вероятности, таким образом планировалось отбивать тех, кто попытается забраться на борт индийского корабля.
Венандакатра выкрикнул новые приказы. Прислушиваясь, Велисарий начал понимать значение слов. Камень снова каким-то магическим образом помогал ему. Малва говорили на языке хинди, из которого Велисарий не знал ни слова. Но внезапно в мозгу появился смысл сказанного. Резкие ответы кшатриев на приказы Вснандактры оказались абсолютно понятными.
— Индийские расчеты недовольны, — прошептал Гармат. — Они жалуются…
— Они обгорят, если выполнят приказы Венандакатры, — с отсутствующим видом закончил фразу Велисарий.
Советник был поражен.
— Я не знал, что ты говоришь по-хинди.
Велисарий уже собирался ответить, но захлопнул рот. Гармат снова странно смотрел на него.
«Мне придется ему что-то объяснить, когда все это закончится. Черт побери всех умных советников!»
Венандакатра закричал на подчиненных, подавляя протест. Жрецы Махаведы его поддержали, обещая вызвать из трюма «очистителей» махамимамсов.
Кшатрии огрызнулись, но поспешили подчиниться. Теперь бамбуковые приспособления смотрели вниз. Притащили дополнительные охапки шкур и положили позади. Но по хмурым и обеспокоенным лицам кшатриев было ясно: они считают шкуры недостаточным барьером, чтобы закрыть людей от пламени, вылетающего из хвоста ракет.
Еще одна чужая мысль прошла сквозь барьер. Ударная волна.
Ночь полностью вступила в свои права. Освещение отсутствовало, кроме тусклого света нескольких светильников, которые держали в руках воины-йетайцы. Велисарий заметил, что Венандакатра внимательно смотрит на него. Мгновение спустя индус с очевидным нежеланием направился на нос корабля.
Когда он подошел, Велисарий заговорил первым, не дав Венандакатре шанса открыть рот.
— Я отлично понимаю, что пираты сконцентрируют атаку на носу и корме, куда нельзя поставить ваши… ваше оружие. Займитесь кормой, Венандакатра. За нос можете не беспокоиться. Тут враг не пройдет.
— Вас немного, — нахмурился Венандакатра. — Я мог бы прислать…
— Нет. Большее количество людей просто создаст толпу, и нам будет труднее сражаться. Мне некогда придумывать, как включить воинов малва в нашу тактику. В то время, как римляне и аксумиты — давние союзники, давно привыкшие сражаться бок о бок. — Ложь сама текла из его рта.
Лицо Гармата ничего не выражало. Сарвены утвердительно что-то буркнули, как и Анастасий с Валентином. Эон хотел что-то сказать, но не успел, получив локтем в бок от давазза. Менандр казался смущенным, но индус в его сторону не смотрел, да и Валентин тут же гневно взглянул на молодого фракийца. Тот мгновенно изменил выражение лица.
— Вы уверены? — спросил Венандакатра.
Велисарий дружелюбно улыбнулся.
— Я же говорил: вы будете рады, что мы находимся на вашем корабле.
Венандакатра сморщился, но ничего не возразил. Секунду спустя он уже шел назад, выкрикивая новые приказы. Велисарий мог понять значение слов и знал: отданные резким голосом Венандакатры команды абсолютно излишни и бессмысленны. Недовольный начальник создает шум, чтобы увериться в собственной значимости. Только и всего.
— Омерзительная личность, — пробормотал Гармат. — Когда-то давно у аксумитов был такой царь. Саравит казнил его и на следующий день учредил институт даваззов.
— Вы в самом деле считаете, что они нас атакуют? — внезапно спросил Менандр. Заметив, как все повернулись к нему, молодой катафракт распрямил спину. — Я не боюсь! — рявкнул он. — Просто это… не имеет смысла.
— Боюсь, имеет, — вздохнул Гармат и скорчил гримасу. — Я сам наполовину араб и хорошо знаю сородичей своей матери. Племена с южного берега Аравийского полуострова очень бедны. По большей эсти это рыбаки и контрабандисты. Большой корабль, подобный нашему, для них — несметное богатство. Они с радостью понесут серьезные потери, чтобы захватить его.
Усанас рассмеялся.
— Верь старому мудрому полукровке, молодой римлянин. Самые презренные люди в мире — эти арабы. Полны порока и грехов!
Гармат прищурился.
— О много пороков! Много грехов!
Гармат сморщился, словно от боли.
— Похотливы, скупы, жестоки!
Гармат нахмурился.
— Склонны к предательству, ленивы, завистливы!
Гармат смотрел гневно.
— Были бы обжорами, если бы не такая бедность!
Гармат скрипнул зубами.
— Жаль, арабам неизвестна трусость.
Гармат улыбнулся. Усанас грустно покачал головой.
— Потому что арабы глупы. Трусость — это единственный полезный порок человечества. Естественно, арабы ничего о ней не знают.
— Они приближаются, — объявил Валентин. — Я их не вижу, но слышу.
Велисарий взглянул на Валентина. Как и часто в прошлом перед самым сражением, катафракт напомнил полководцу ласку. Резкие черты лица, длинное худое тело, подобное сжатой пружине, застывшая поза, но поза готового к прыжку зверя или готовой распрямиться пружины и, самое главное, высшая степени концентрации. В такие минуты органы чувств Валентина работали сверхъестественным образом.
Велисарий вздохнул. Теперь ему предстояло сделать выбор, и этот выбор больше нельзя было откладывать.
«К чертям собачьим тайны, — решил он. — Эти люди — все — мои друзья. Я не могу их предать».
Полководец подошел к палубному ограждению на носу корабля.
— К нам приближаются два судна, — объявил он и показал пальцем. — Вот отсюда и отсюда. То, что справа, ближе.
Он услышал легкий кашель у себя за спиной.
— Поверь мне, Гармат. Я вижу их так ясно, как если бы сейчас был светлый день Они там, где я сказал.