Окончательно мертв
Шрифт:
— Откуда ты тут взялась? — спросила я у Клодины. После вчерашней встречи с Эриком и Биллом я уж задумалась, не все ли за мною гоняются. Может, сейчас в двери войдет Сэм.
— Я ж тебе говорила, я — твоя фея-крестная, — ответила Клодина.
Обычно она — самая радостная фея из всех, кого я знала. Она, Клодина, так же красива женской красотой, как ее брат Клод — мужской, может быть, даже красивее, потому что из ее глаз смотрит более приятная личность. И цвета у нее те же, что у него: черные волосы, белая кожа. Сегодня она была одета в светло-голубые бриджи и соответствующую черно-синюю блузку. Смотрелась как неземная красота — насколько можно выглядеть неземной в бриджах.
— Это ты мне объяснишь, когда я выйду из ванной, — сказала я, вспоминая, сколько воды я выхлебала вчера, когда добралась до умывальника. От всех моих приключений мне дико хотелось пить.
Клодина грациозно вспорхнула с кровати, я неуклюже поднялась вслед за ней.
— Осторожнее, — посоветовала Амелия, когда я попыталась встать слишком быстро.
— Как твоя нога? — спросила я, когда мир перестал качаться. Клодина поддержала меня за локоть — на всякий случай. Было приятно ее видеть, и неожиданно приятно было видеть Амелию, даже хромую.
— Саднит, — сказала она. — Но я, в отличие от тебя, из больницы не сбежала, и мне рану обработали как следует.
Она закрыла книгу и положила ее на столик возле кресла. Выглядела она, думаю, получше меня, но не сияла жизнерадостностью, как накануне.
— Зато мы поучительный опыт приобрели, правда? — спросила я, и тут у меня дыхание перехватило — я вспомнила, что вчера услышала.
Клодина помогла мне добраться до ванной. Я ее заверила, что справлюсь сама, и она вышла. Сделав все необходимое, я почувствовала себя лучше — почти человеком — и вышла. Клодина откопала у меня в сумках кое-какую одежду, и на столе возле кровати стояла кружка, от которой шел пар. Я осторожно уселась за стол, закинув ногу на ногу, и поднесла кружку к лицу — вдохнуть аромат.
— Объясни теперь насчет феи-крестной, — попросила я. О чем-либо более насущном мне говорить не хотелось — пока что.
— Фейри — исходный сверхъестественный вид, — сказала Клодина. — От нас пошли эльфы, брауни, ангелы и демоны. Водяные, лешие, духи природы… все это разные формы фейри.
— Так кто же ты? — спросила Амелия. Ей не приходило в голову, что ей следовало бы выйти, и Клодину, похоже, это вполне устраивало.
— Я пытаюсь стать ангелом, — тихо ответила Клодина, сияя огромными карими глазами. — После многих лет бытия… законопослушным гражданином, как вы это называете, я получила охраняемое лицо. Присутствующую здесь Сьюки. И надо сказать, работы с ней хватает.
Вид у нее был гордый и довольный.
— А тебе не полагается предотвращать страдания? — спросила я. Потому что если так, то хреново она работает.
— Хотела бы я иметь такую возможность. — Лицо Клодины погрустнело. — Но я могу помочь тебе оправиться от ударов, а иногда — и предотвратить их.
— То есть в твое отсутствие было бы еще хуже?
Она энергично кивнула.
— Верю тебе на слово. А каким образом я заработала себе фею-крестную?
— Мне не дозволено этого сообщать, — ответила Клодина, и Амелия завела глаза к потолку:
— Значит, это нам мало что дает, — сказала она. — И, учитывая проблемы, с которыми мы столкнулись ночью, может, вы не слишком умелая фея-крестная?
— Уж кто бы помолчал, мисс «Я-запечатала-квартиру-чтобы-все-было-свежим», — возмутилась я при этой попытке поставить под сомнение компетентность моей крестной.
Амелия выбралась из кресла, пылая гневом.
— Да, я ее запечатала! Он бы все равно вот так поднялся, только раньше! Я лишь задержала этот момент!
— Лучше было бы, если бы мы знали, что он здесь!
— Лучше было бы, если б твоя стерва-кузина его не убивала!
И тут мы обе резко заткнулись.
— Ты уверена, что так оно и было? — спросила я. — А ты, Клодина?
— Я не знаю, — ответила она безмятежно. — Я не всемогуща и не всеведуща. Возникаю лишь, чтобы вмешаться, когда могу. Ты помнишь, как уснула за рулем, а я появилась вовремя, чтобы тебя спасти?
При этом она мне чуть сердечный приступ не устроила, появившись на пассажирском сиденье в мгновенье ока.
— Да, — ответила я, пытаясь говорить благодарно и смиренно. — Помню.
— А это очень, очень трудно — вот так быстро где-нибудь появиться. Это я могу сделать лишь в случае настоящей опасности. В смысле, когда вопрос жизни и смерти. К счастью, у меня было чуть больше времени, когда горел твой дом.
Клодина не собиралась излагать нам правила или даже объяснить природу создателя этих правил. Мне просто пришлось перепахивать свою систему верований, которая служила мне всю жизнь. Вообще-то, если я ошибалась во всем, то я и знать об этом не хочу.
— Интересно, — заметила Амелия. — Но у нас тут есть еще о чем поговорить.
Может, она потому изображала равнодушие, что у нее собственной феи-крестной нету.
— О чем ты хочешь говорить в первую очередь? — спросила я.
— Почему ты ночью ушла из больницы? — Лицо ее свела презрительная гримаса. — Надо было мне сказать. Я тащилась вверх по этой лестнице, тебя разыскивая, и вот тут нашла. А ты еще дверь забаррикадировала. Пришлось мне ползти вниз, искать ключи, заходить через стеклянные двери с галереи и бежать — на такой-то ноге! — отключать сигнализацию. А потом на твоей кровати обнаруживается вот эта дурища, которая все сама могла бы сделать.
— А магией ты не могла окна отпереть? — спросила я.
— Слишком устала, — ответила она с достоинством. — Фигурально говоря, мне надо перезарядить магические аккумуляторы.
— Фигурально говоря, — передразнила я сухо. — Ну, в общем, я вчера узнала…
Язык присох к гортани. Я просто не могла сказать этого вслух. Не могла.
— Узнала что? — разозлилась Амелия, и, надо сказать, не без оснований разозлилась.
— Ее первый любовник, Билл, был заслан в Бон-Темпс, чтобы соблазнить ее и войти в доверие, — сказала Клодина. — Вчера он признался в этом прямо ей в глаза и в присутствии единственного, кроме него, ее любовника, тоже вампира.