Окончательное решение

Саваж Шей

Сейчас, наверное, уже есть.

– Могу я увидеть Алину? – спрашиваю доктора.

– Сейчас два утра, мистер Арден, – говорит она мне. – Однако, думаю, что в нашей ситуации поздний звонок оправдан.

Начинаю что-то говорить, но внезапно чувствую усталость. Не могу даже держать глаза открытыми.

– Отдыхайте, мистер Арден. Утром я хочу провести несколько тестов.

Киваю. По крайней мере, я думаю, что делаю это.

***

– Эван?

Хочу что-нибудь сказать,

но не могу пошевелить губами. Больно даже пытаться, и горло всё ещё слишком сухое, чтобы произнести хоть один звук.

– Ты меня слышишь? – это голос Алины. – Думаю, он проснулся.

– Мистер Арден? – узнаю голос доктора Райс.

Открываю глаза и вижу прекрасное заплаканное лицо Алины.

– Не плачь, – говорю я, пытаясь поднять руку. Алина обхватывает мою ладонь руками.

– Слава Богу! – она крепко сжимает мои пальцы.

Хочу сжать её руку в ответ, но эта часть тела плохо мне подчиняется. Алина гладит меня по щеке ниже кислородной трубки. Кожа чешется около клейкой ленты, закрепляющей трубку, и её прикосновение как раз то, что мне нужно.

– Ты всегда знаешь, как сделать всё правильно, – бормочу я, не уверенный, что меня понимают. Мои мысли разбегаются, и я не могу поручиться, что не сплю. Кажется, всё же, это сон.

– Я уже потеряла надежду, Эван, – Алина прикусывает нижнюю губу, но слёзы всё равно текут. – И не думала, что ты когда-нибудь проснёшься.

– Я проснулся, – видя её такой явно расстроенной, стараюсь собраться с мыслями. – Ты же меня знаешь, я так много не сплю.

Она улыбается и качает головой.

– Ты всё уже наверстал. Пожалуй, мне больше понравится, если ты будешь будить меня каждую ночь.

– Вам следует больше спать, – говорит доктор Райс. – Это поможет выздоровлению не меньше, чем всё остальное. Впереди долгий путь восстановления. И у меня длинный список тестов. Нам нужно получить представление о том, какой был нанесён ущерб.

– Но он очнулся и разговаривает, – Алина смотрит на доктора Райс. – Это определённо хорошие новости.

– Без сомнения. Я не слишком обеспокоена тем, что он не помнит ту ночь, когда его сюда привезли, но могут возникнуть дополнительные проблемы с памятью. Я рассчитываю на тебя, Алина, предупреди меня обо всём, что посчитаешь ненормальным.

– О чём конкретно?

– В частности, обо всех действиях и разговорах, которые покажутся тебе необычными для Эвана. Он перенёс серьезную травму левой лобной доли мозга и, возможно, некоторой части височной доли. Очень хорошо, что он может говорить. Но речевой центр мозга мог быть повреждён. Если кто-то из вас заметит какие-либо проблемы с речью или её восприятием, дайте мне знать, но меня больше интересуют изменения личности. В этой области может помочь Марк Дункан.

– Марк? – перевожу взгляд с одной женщины на другую. Марк Дункан был моим военным психологом.

– Он приходил повидать тебя, – объясняет Алина. – Мы

познакомились, и он показался мне очень милым. Он сказал, что ты с ним раньше работал.

– Да, какое-то время назад, – разговор меня быстро утомляет.

Доктор Райс начинает описывать тесты, которые она хочет провести, и сообщает, когда я смогу попробовать есть твердую пищу. Я ото всего отключаюсь и просто смотрю на руку Алины, которой она держит мою ладонь. Семь недель она приезжала сюда и сидела со мной. Семь недель она ждала.

Весь день проходит в том, что меня колют, ощупывают и опрашивают. Всё это время Алина остаётся со мной в комнате, кроме тех случаев, когда меня отводят сделать рентгеновский снимок и МРТ. К тому времени, когда всё заканчивается, чувствую себя совершенно измученным, но потом приходится выслушивать что-то о физиотерапии, начинающейся со следующего дня.

Потрясающе.

Медсестра оставляет нас в покое только после того, как Алина обращает её внимание на исключение для неё из правил посещения. Я возвращаюсь в кровать и пью оставленный для меня сок. Пока мне нельзя есть твёрдую пищу, но доктор Райс сказала, что можно попробовать завтра.

– Эван, мне нужно тебя кое о чем спросить, – говорит Алина, глянув на дверь, а потом наклонившись ко мне ближе. – Мне неприятно даже поднимать эту тему, но я знаю, что у тебя должно быть что-нибудь.

– Что именно?

– Деньги, – её щёки краснеют. – Мне хватило, чтобы покрыть счета за квартиру и всё остальное две недель назад. С тех пор пришлось тяжело. Я была... ну…

Хватаю её за руку и делаю глубокий вдох.

– Чтобы продержаться, тебе пришлось работать?

– Пока нет, – качает она головой. – Но на прошлой неделе я была к этому очень близка.

Облегчение, которое я чувствую, когда понимаю, что ей не нужно будет прибегать к этому занятию, переполняет моё тело, заставляет меня немного расслабиться и расчувствоваться. Сообщаю ей комбинацию цифр от сейфа в моём шкафу.

– Там полно всего, – говорю я ей. – У тебя не должно возникнуть никаких проблем.

– Спасибо, – она наклоняется и целует меня в лоб. – Мне ненавистно было даже упоминать об этом, но я подумала, тебе не понравится, если я…

– Нет, – перебиваю я, – не понравится.

– Я не стала этого делать, – её заверения утешают. Она тянется рукой к моему затылку и начинает массировать шею. – Мэйси скучает по тебе. Она продолжает бегать по квартире с маленьким жёлтым мячиком в пасти и ищет тебя. Правда, мне его не отдаёт. Как только я прикасаюсь к мячу, она тянет его к себе.

Я смеюсь.

– Она только-только этому научилась, – говорю я. – И всего лишь раза три принесла мне мяч за целый день.

– Ей нравится всюду его таскать.

– Последнее, что я помню, – признаюсь ей, – как пытался заставить её принести его мне.