Окончательное решение
Шрифт:
Её вопрос кажется нелепым, пока не осознаю, что не могу сказать ни слова. Во рту пересохло, и уголки губ потрескались. Больно даже просто открывать рот.
– Я принесу воды, – говорит она.
Мгновение спустя, около моих губ появляется соломинка. Всасываю в рот немного воды, но тут же начинаю кашлять. Она кладёт руку на затылок, и мне удается немного приподнять голову.
– Попробуйте ещё раз, – говорит она.
– Что... почему...? – у меня получается только хрипеть.
– Подождите минуту, – говорит Ким, протягивает руку
Через считанные секунды в палату входит маленькая темноволосая женщина в белом халате. Она хватает с края моей кровати планшет и садится рядом на стул на колёсиках.
– Мистер Арден, меня зовут доктор Райс. Я присматриваю за Вами, пока Вы здесь. Сначала Ким проверит основные жизненные показатели, а потом посмотрим, сможете ли Вы ответить на несколько вопросов, хорошо?
– Да, – воздух из лёгких обжигает горло.
– Можете рассказать последнее, что помните?
Только после нескольких попыток мне удаётся сформировать связные предложения. Сделав пару глотков воды, я могу говорить.
– Я только что проснулся. Что я здесь делаю?
– Что Вы помните до того, как проснулись?
Делаю ещё один глоток, чтобы смочить горло и пытаюсь вспомнить.
– Меня посадили в яму, – я закрываю глаза. Больно, когда они открыты. Знаю, что мой ответ неправильный – это не то, что она хочет услышать, но это единственное, что приходит на ум.
– В яму? – доктор Райс поправляет на моей руке трубку от капельницы. – Можете рассказать мне об этом побольше?
– Песок... мм... – стараюсь сосредоточиться. Понимаю, что говорю не те слова, но в голове всё перемешалось. Яма – она не настоящая. Что-то вертится в мыслях. Наконец, находится правильное слово: – Это был сон.
– Вам снилась яма?
– Да.
– А Вы можете вспомнить то, что было до сна?
Воспоминания проносятся в голове, но не в той последовательности, которая имеет смысл. Помню, что я стоял под дождём, наблюдая, как священник молится над гробом Ринальдо. На ум приходит другая яма, и я вижу тело женщины, которое скидываю туда носком своего ботинка. Помню, как очнулся в подводной лодке и не мог согреться. Помню Алину и запах лаванды на её коже.
Алина. Она пошла отдать ключи домовладельцу. А я остался в своей квартире…
– Я играл с собакой. Мм... учил её приносить мяч.
– Какого числа?
– Мм… – пытаюсь вспомнить, и у меня получается сконцентрироваться немного лучше. Ринальдо умер четвёртого, а похороны были седьмого. Четыре дня спустя Алина собрала последние вещи. – Одиннадцатого апреля? Двенадцатого?
– Мистер Арден, – говорит доктор Райс, кладя планшет на прикроватную тумбочку и наклоняясь ко мне поближе, – я сообщу Вам кое-что, что покажется непростым для восприятия. Мне нужно, чтобы Вы постарались сохранять спокойствие. Как думаете, сможете это сделать?
– Да, – я облизываю губы. Во рту и горле всё ещё сухо. От разговоров и попыток глубоко дышать, кажется,
– Сегодня двадцать восьмое мая. Мистер Арден, Вы были в коме почти семь недель.
Я слышу слова, но они не вполне укладываются в голове. В них даже нет никакого смысла. Никто не спит семь недель. Я едва могу проспать семь часов.
– Как я сюда попал?
– Мистер Арден, – говорит она тихо, откидываясь на спинку стула и прижимая к груди планшет, – Вас подобрали в переулке. У Вас очень серьёзное ранение.
Она протягивает руку и прикасается к лицу, прямо под челюстью.
– Пуля вошла в голову здесь, – затем доктор перемещает руку на левую сторону головы над виском, – а вышла отсюда. Вероятность выжить при такой ране ничтожна, мистер Арден. Если честно, я удивлена, что Вы пришли в сознание, не говоря уже о том, чтобы осмысленно со мной разговаривать.
Доктор Райс продолжает объяснять, что у меня было несколько операций, и даже в один момент пришлось реанимировать. Пуля вошла с большой скоростью и, чудом не разорвавшись, вышла. Я всё время был в сознании, разговаривал в машине скорой помощи и даже шутил с парамедиками.
Я ничего из этого не помню.
– Такое довольно часто бывает при обширной травме головы, – говорит она мне. – События, случившиеся непосредственно перед происшествием, никогда не закрепляются в долговременной памяти.
Могу только на неё смотреть. Слышу, что она говорит, но не могу уловить смысл.
Наверное, я всё ещё сплю.
Но это не ощущается как сон. Всё кажется вполне реальным.
– Где Алина?
– Мисс Марино?
Я киваю.
– Вообще-то, она бывает здесь очень часто. И приобрела себе известность, – тихо хихикает доктор. – Правила больницы против того, чтобы пускать в отделение не членов семьи, но, когда оказалось, что единственный человек из списка контактов для экстренных случаев умер, нам пришлось пойти на некоторые уступки. Позже администратору совсем не понравилось, когда появился Ваш брат, и мы обнаружили, что у Вас действительно есть родственники.
– Мой брат был здесь?
– Дважды, – уточняет доктор Райс. – Полагаю, он живёт в другом штате.
– Верно, – не знаю, что и подумать. Откуда Бастиан вообще узнал, что я здесь? Кто мог с ним связаться?
Джонатан. Кто же ещё?
– Очевидно, многим людям Вы небезразличны, – продолжает доктор Райс. – Пришлось раскрыть документы об усыновлении для проверки родства, особенно после того, как мистер Феррис также заявил, что он Ваш брат.
Мне больно улыбаться, но не могу перестать это делать, только представив себе, как Джонатан пытается выдать себя за моего родственника. На самом деле, я удивлён, что у него не оказалось на этот случай какой-нибудь программки.