Окончательный диагноз
Шрифт:
– Ну, если все же надумаешь, звони: буду рада видеть тебя здесь!
Я пообещала и закопалась в бумаги. Удивительно, но, несмотря на повальную компьютеризацию, большинство документов в архиве Первого меда до сих пор хранится в бумажном виде.
– Так надежнее, – пояснила архивариус, – ведь электронная информация хоть и легкодоступна, но с ней может всегда случиться неприятность. Например, вирус компьютерный поймаем – и крышка всем документам!
– А если, скажем, пожар? – предположила я.
– Вероятность пожара в архиве гораздо меньше вероятности того, что
Я потратила несколько часов, прежде чем обнаружила списки групп выпускников факультета ортопедии и травматологии за нужный год. К моему большому разочарованию, в них значился только Роберт Караев, а о Демченкове не было ни одного упоминания. Но не могла же я так ошибиться, в самом деле! Вообще вся эта история представлялась мне теперь гораздо более странной, чем в самом начале, но, похоже, я опять зашла в тупик – это становится добрым обычаем. Очевидно, следователь из меня никудышный…
Тем не менее я переписала все имена выпускников, включая Роберта, и решила все же наведаться к секретарю факультета. Козырнув именем Лены Изюмской, которое произвело нужное впечатление на молодую девушку за столом в кабинете декана, я показала ей список фамилий и поинтересовалась, не могла ли произойти ошибка, в результате которой какое-нибудь имя туда не попало. Девушка внимательно изучила имена и покачала головой.
– Знаете, – сказала она, – может, ваш Демченков не закончил курс? Некоторых студентов, например, отчисляют за неуспеваемость…
Черт, как же я об этом сразу не подумала! Фотография, на которой Роберт стоял рядом с генеральным директором «Новой жизни», относилась к ранним годам обучения. Возможно, секретарша права, и Демченкова отчислили?
– Придется вернуться в архив, – вздохнула я.
– Зачем? – удивилась девушка. – Там вы не найдете информацию о поступивших студентах, она есть только о выпускниках.
– Постойте, а ведомости, например?
– Они не хранятся так долго, ведь столько лет прошло! – покачала головой секретарша.
Затем, видимо, заметив мой расстроенный вид, она вдруг сказала:
– Постойте-ка, можно еще раз взглянуть на список?
Я протянула ей бумагу.
– Кажется, у меня для вас хорошая новость: либо Г. В. Жаров – всего лишь однофамилец, либо один из наших преподавателей! Если он учился в этой группе, то, вероятно, вспомнит того, кто вам нужен.
– А как мне его найти?
– Давайте посмотрим расписание, – предложила девушка.
Мы подошли к большой пластиковой доске, висящей на стене, – приятно видеть, что кое-какие новые технологии все же используются в стенах этого учебного заведения: доска, на которой можно изменять расписание занятий в случае необходимости, гораздо удобнее листа ватмана, на котором от постоянных стираний и переписываний уже через некоторое время невозможно ничего прочесть!
– К сожалению, он сегодня не работает, – сказала секретарша. – У него занятия по понедельникам и четвергам, а нынче среда. Но я
Разумеется, я хотела: нельзя же бросать дело на полпути? Нет, раз уж начала, потянула за ниточку, то нужно попробовать размотать весь клубок – если, конечно, есть чего мотать…
Я вышла от секретаря с листком бумаги, на котором был написан адрес больницы, где в свободное от преподавания время трудился Г. В. Жаров. Я решила съездить к нему сегодня, хоть его место работы и находилось далеко от университета: в конце концов, когда у меня еще выдастся свободный день?
Жаров, к счастью, оказался в ординаторской, как и сказала дежурная медсестра. Он сидел там один, заполняя какие-то документы.
– Простите, – сказала я, прикрывая за собой дверь, – вы – Геннадий Викторович Жаров?
– А вы по какому вопросу? – нахмурился он.
Как и большинство хирургов, он, судя по всему, не слишком любил общаться с людьми. Наверное, Жаров принял меня за пациентку.
Я представилась, и он немного расслабился, хотя теперь его лицо приобрело недоуменное выражение: действительно, зачем бы это врачу из другой больницы жаждать с ним побеседовать?
– Ваши координаты мне дали в Первом меде, – пояснила я. – Мне очень нужно найти одного человека, студента, который, возможно, учился с вами в одной группе – по крайней мере, на первых курсах. Его звали Леонид Демченков. Вам знакомо это имя?
– Ленька? – переспросил Жаров удивленно. – Ленька Демченков? А что, собственно, случилось?
Я не заготовила «легенду» на случай, если он вдруг начнет задавать вопросы, а потому немного растерялась.
– Ну, видите ли… В общем, Роберт Караев просил меня его разыскать! – вдруг выпалила я единственное, что пришло мне на ум.
– Роберт?
Теперь Жаров выглядел еще более удивленным.
– Но ведь они общаются, насколько я знаю? По крайней мере, мне всегда так казалось…
– Значит, они все-таки учились вместе?
– Вы задаете странные вопросы, – заметил Жаров, внимательно глядя на меня. – Говорите, что Караев просил вас разыскать Леньку, но не уверены, что они вместе учились?
– Ладно, ваша взяла! – вздохнула я. – Роберт меня ни о чем не просил, просто я увидела фотографию в одном старом альбоме, и она показалась мне… А информация о том, учились ли вы вместе, – секретная? Вы не можете мне просто сказать – да или нет?
– Очевидно, вы уже поняли, что ответ – да. Дальше что?
– Я хотела бы узнать, почему фамилии Демченкова нет в списках выпускников?
– Потому что он и не выпускался, – ответил Жаров.
– Его отчислили за неуспеваемость?
– Почему – отчислили? – удивился мой собеседник. – Ленька всегда хорошо учился. Только вот к третьему курсу он понял, что врач из него не получится.
– Почему?
– Он боялся крови. Даже в прозекторской чувствовал себя не в своей тарелке, в обморок падал… Это его папаша, тоже врач, хотел, чтоб Ленька в медицину пошел, а его все в бизнес тянуло. Кажется, у него что-то получилось: я слышал, у Демченкова дела идут ничего себе?