Окончательный диагноз
Шрифт:
Остаток вечера обещал быть таким же приятным, как и начало, но тут я увидела в толпе человека, которого никак не могла ожидать здесь встретить. Отворачиваться было уже поздно, поэтому пришлось натянуть на лицо улыбку и помахать рукой в ответ на приветствие. Ко мне приближалась Марина Шилова.
Я незаметно поискала глазами Олега. Не увидев его, испытала невероятное облегчение: мне только не хватало столкнуться с ним нос к носу здесь, когда в жизни моего сына происходит столь важное событие! Однако благодаря присутствию Марины мне не удалось полностью отключиться от проблем, связанных с ее мужем и моей работой, и это несколько подпортило мое безоблачное настроение.
– Видела ваш портрет, – лучась доброжелательностью, сказала Марина. – Честно говоря, не представляла, что вы можете иметь отношение к художнику, написавшему такие великолепные картины!
Ее слова прозвучали несколько двусмысленно, и, поняв это, Марина добавила:
– Я обратила внимание на фамилию, но не могла предположить, что вы родственники! Как у вас дела? Я хотела вытащить Олега, но, вы знаете, он терпеть не может подобные места!
Я не знала, что мне говорить, поэтому промолчала, растерянно пытаясь придумать предлог, чтобы сбежать от нежданной собеседницы. Я ничего против нее не имела, но в мои планы никак не входило установление дружеских взаимоотношений хотя бы потому, что это означало бы постоянное лицемерие.
Но помощь пришла неожиданно – в лице все того же Немизова.
– Пойдемте, дорогая, – сказал он, подхватывая меня под руку, – я хочу познакомить вас с очень интересными людьми. Простите великодушно, – слегка поклонился он Марине, – наслаждайтесь вернисажем.
– Спасибо! – поблагодарила я галериста, когда мы оказались на приличном расстоянии от шиловской половины.
Я вновь получила возможность вздохнуть свободно и провести еще некоторое время в компании приятного мужчины, знакомство с которым могло впоследствии оказаться полезным для моего сына.
– Ну, ты даешь, мать! – воскликнул он, когда мы, наконец, покинули университет и вышли на свежий воздух. – Сам Немизов – и ты с ним на короткой ноге!
– Да кто такой этот Немизов, в конце концов? – пожала я плечами.
– Кто такой НЕМИЗОВ? – переспросил мой сынуля, делая страшные глаза, словно я сказала какую-то ересь и меня следовало немедленно сжечь на костре. – Да он самый знаменитый галерист в Питере. Попасть к нему – значит сделать себе имя, заработать волшебные отзывы в прессе – в общем, войти в городскую элитную тусовку!
– Ну, – пожала я плечами, – будем надеяться, что я не напрасно потратила время в его обществе и наше знакомство когда-нибудь сыграет тебе на руку.
– Тебе звонили, между прочим, – сказал вдруг Дэн. – Ты сотовый дома забыла, а он трезвонил весь вечер, как бешеный.
– Кто звонил?
– Мужик.
– Чего ему было надо?
– Тебя, разумеется.
– Не умничай! – предупредила я.
– В общем, он назвался Шиловым и сказал, что вам нужно поговорить – срочно.
– Ну, ничего, – ответила я. – Думаю, это может подождать до завтра.
Поднявшись на следующее утро, я обнаружила на мобильнике послание от заведующей моим отделением. Охлопкова срочно требовала меня к себе. Это показалось мне странным и тревожным: до сих пор она ни разу мне не звонила, и ее номера даже не было в моем списке, но ошибка исключалась, так как под коротким текстом значилась подпись Елены Георгиевны.
Позавтракав и одевшись быстрее обычного, я отправилась в больницу.
– Елена Георгиевна, что случилось?! – выпалила я, едва стукнув в дверь заведующей один раз и сразу же влетев внутрь.
Охлопкова подняла на меня изумленные глаза, казавшиеся стрекозиными из-за толстых стекол очков.
– Агния… Кирилловна? – произнесла она, запинаясь. – Что такое?
– Но вы же меня вызывали…
– Я?!
Похоже, Охлопкова понятия не имела, о чем я говорю. Тем не менее я продемонстрировала ей телефон с сообщением за ее подписью.
– Но это не мой номер, – заметила Елена Георгиевна. – Странно, кому понадобилось так глупо шутить? У вас же, насколько я помню, сегодня выходной?
Я кивнула.
– Вот и отправляйтесь отдыхать, – подытожила Охлопкова. – Мне очень жаль, что вам пришлось прибежать сюда, но, уверяю, Агния, моей вины в этом нет. Да, дурацкая ситуация…
Я была озадачена. Действительно, кому это нужно – чтобы я, как савраска, летела в больницу, когда вообще не предполагала там появляться, только для того, чтобы выяснить, что пала жертвой глупого розыгрыша?
Раз уж я все равно очутилась в больнице, то решила заскочить к Шилову, ведь он зачем-то меня разыскивал. Однако выяснилось, что на месте его нет, – впрочем, как и никого из других ортопедов: ординаторская оказалась пуста.
Что ж, как бы то ни было, я не собиралась сразу же возвращаться домой, потому что уже запланировала визит к главному ортопеду города, Георгию Анатольевичу Зубову, заседающему в Институте имени Вредена. Так уж совпало, что мой выходной пришелся на его приемный день, и я не хотела упускать возможность.
– Странно, что вы, Агния Кирилловна, интересуетесь такими вещами! – сказал Зубов, когда я в двух словах объяснила ему цель визита. – Вы ведь не ортопед, а анестезиолог, так что же заставило вас заниматься, как бы это выразиться помягче, не совсем своим делом?
– Это личное, – уклончиво ответила я. – Вы можете мне помочь?
– Ну, это смотря что вы хотите узнать, – ответил Зубов.
– Я хотела бы знать, как вы относитесь к тазобедренным эндопротезам типа «СПАН»? Вы используете их в своем институте?
– «СПАН»? – удивлено поднял брови главный ортопед. – А что, у кого-то жалобы?
– Дело не в этом, – покачала я головой. – Я спрашиваю у вас как у специалиста и человека, знакомого со всеми типами протезов, устанавливаемых в Санкт-Петербурге: каково ваше отношение к «СПАНу»?