Оковы для призрака (Духовная связь)
Шрифт:
И тем не менее… Вот он, Эйб, стоит и смотрит на меня с этой многозначительной улыбкой. Он определенно умеет добиваться своего — главным образом силой личного обаяния и репутации. И все же, если реально существует какое-то доказательство моей вины, обаяния против него мало. Да, Эйб хитер, и не зря его прозвали Змеем, он способен сделать невозможное возможным; и ради меня, конечно, потянет за все свои ниточки.
И все же он не адвокат.
С другой стороны, он мой отец.
И хотя пока мы едва знали друг друга, он проделал огромный путь,
Как бы то ни было, Эйб вперил в меня пристальный взгляд темно-карих глаз, так похожих на мои собственные. «Доверься мне», — казалось, пытался сказать он. Могу ли я доверять ему? Если бы здесь была мать, ей я доверилась бы — а она, это я точно знала, доверяла Эйбу.
— Я выбираю его. — Со вздохом я кивнула на Эйба и добавила, понизив голос: — Не подведи меня, Змей.
Улыбка Эйба стала шире. В зале послышались потрясенные возгласы, Дамон яростно запротестовал. Может, вначале Даниэлле и пришлось уламывать его заняться мной, но теперь это стало для него делом чести. Мой отказ он воспринимал как пятно на своей репутации.
Однако я сделала выбор, и судья, хоть и с досадой, пресекла все дальнейшие споры по этому поводу. Попросила Дамона удалиться, Эйба занять его место и начала со стандартной вступительной речи, объясняя, по какому поводу мы здесь собрались, и так далее, и тому подобное. Слушая ее, я наклонилась к Эйбу.
— Во что ты втянул меня? — шепотом спросила я.
— Я? Во что ты сама втянула себя? Другие отцы вытаскивают детей из полицейских участков, куда те попадают за потребление алкоголя раньше дозволенного возраста, а я?
До меня начало доходить, почему людей злит, когда в опасной ситуации я отпускаю шуточки.
— На кону мое треклятое будущее! Они хотят, чтобы я предстала перед судом и была признана виновной!
Его лицо утратило всякий намек на юмор, стало решительным и смертельно серьезным. По спине пробежал озноб.
— Клянусь, — ответил он тихим, ровным голосом, — что этого никогда, никогда с тобой не случится.
Судья снова переключила внимание на нас и обвинителя, женщину по имени Айрис Кейн. Не из королевской семьи, но того же поля ягода. Хотя, может, это особенность всех юристов.
Сначала последовало детальное описание того, как была убита королева — как ее нашли сегодня утром в постели, с серебряным колом в сердце и выражением ужаса на лице. Кровь повсюду: на ночной рубашке, на простыне, на теле… Собравшимся продемонстрировали фотографии, что вызвало самую разную реакцию — удивление, страх и панику. А некоторые… некоторые плакали. Кто-то просто от ужаса перед сложившейся ситуацией, но многие наверняка потому, что любили Татьяну или, по крайней мере, симпатизировали ей. Временами
После демонстрации фотографий вызвали меня. Предварительное разбирательство проходит не так, как рассмотрение дела в суде. Нет никакого перекрестного допроса свидетелей. Юристы просто по очереди встают и задают вопросы, а судья поддерживает порядок.
— Мисс Хэзевей, — начала Айрис, опустив обращение «страж», — когда этой ночью вы вернулись в свою комнату?
— Точное время не помню… — Я сосредоточилась на ней и Эйбе. — Где-то около пяти утра. Может быть, в шесть.
— С вами кто-нибудь был?
— Нет, ну… да. Позже. — О господи! Вот оно! — Ммм… Ко мне пришел Адриан Ивашков.
— В какое время? — спросил Эйб.
— В этом я тоже не уверена. Спустя несколько часов после моего возвращения, так мне кажется.
Эйб очаровательно улыбнулся Айрис, которая шелестела своими бумагами.
— Убийство королевы произошло между семью и восемью, это точно известно. Роза была не одна — конечно, необходимо, чтобы господин Ивашков подтвердил это.
Я бросила быстрый взгляд на зрителей. Даниэлла побледнела как мел. Сбывался ее ночной кошмар: в дело оказался втянут Адриан. Позади нее я разглядела самого Адриана, неестественно спокойного, и от всей души понадеялась, что он не пьян.
Айрис с победоносным видом подняла лист бумаги.
— У нас есть заверенные показания швейцара, утверждающего, что господин Ивашков вошел в дом примерно в девять двадцать.
— Удивительная точность, — заметил Эйб таким тоном, будто она сказала что-то забавное. — Консьерж подтверждает это?
— Нет, — холодно ответила Айрис. — Но это и не требуется. Швейцар запомнил время, потому что как раз собирался уйти на перерыв. Когда произошло убийство, мисс Хэзевей была одна. У нее нет алиби.
— Ну, это вытекает из довольно сомнительных фактов, — заметил Эйб.
Однако по поводу времени никаких больше обсуждений не последовало. Свидетельство было зафиксировано в официальном протоколе. Мне не нравилось, как идет допрос, но после услышанного благодаря Лиссе примерно этого и следовало ожидать. Отсутствие алиби — это, конечно, плохо, но я разделяла сомнения Эйба. Предъявленного до сих пор явно недостаточно, чтобы отдать меня под суд. Насчет Адриана никаких вопросов больше задано не было — тем самым он оставался в стороне.
— Имеется вещественное доказательство, — провозгласила Айрис, на этот раз с крайне самодовольным видом.
Она понимала, что отсутствие у меня алиби на время убийства еще ничего не значит, но сейчас не сомневалась, что попала в «яблочко».
Это оказался серебряный кол.
Ей-богу, в прозрачном пластиковом контейнере лежал серебряный кол, блестящий в ярком свете, кроме острия, темного от запекшейся крови.
— Этим колом была убита королева, — заявила Айрис. — Колом мисс Хэзевей.