Октябрьская страна
Шрифт:
Наконец совет был окончен.
– Скажите по чести, сударыня, вы ведь не пустите нас по миру, а?
Тётушка оглядела стервятников с головы до пят.
– Ну, это бы я с радостью.
Кэррингтона прошиб пот, он отёр лицо платком.
– Можете забрать своё тело.
– Ха! – обрадовалась Тилди. Но тут же опасливо спросила: - В целости-сохранности?
– В целости-сохранности.
– Безо всякого формальдегида?
– Безо всякого формальдегида.
– С кровью?
– Да с кровью же, забирайте
Тётушка Тилди чопорно кивнула.
– Ладно, По рукам. Приведите его в порядок.
Кэррингтон повернулся к прозектору.
– Эй вы, бестолочь! Нечего стоять столбом. Приведите всё в порядок, живо!
– Да смотрите не сыпьте пепел куда не надо! – прикрикнула тётушка Тилди.
– Осторожней, осторожней! – командовала тётушка Тилди. – поставьте плетёнку на пол, а то мне в неё не влезть.
Она не стала особенно разглядывать тело. "Вид самый обыкновенный", - только и заметила она. И опустилась в корзину.
И сразу вся словно заледенела; потом её отчаянно затошнило, закружилась голова. Теперь она вся была точно капля расплавленной материи, точно вода, что пыталась бы просочиться в бетон. Это долгий труд. И тяжкий. Всё равно, что бабочке, которая уже вышла из куколки, сызнова вернуться в старую, жёсткую оболочку.
Вице-президенты со страхом наблюдали за тётушкой Тилди. Мистер Кэррингтон то ломал руки, то взмахивал ими, то тыкал пальцами в воздух, будто этим мог ей помочь. Прозектор только недоверчиво посматривал, да посмеивался, да пожимал плечами.
"Просачиваюсь в холодный, непроницаемый гранит. Просачиваюсь в замороженную старую-престарую статую. Втискиваюсь, втискиваюсь..."
– Да оживай же, чёрт возьми! – прикрикнула тётушка Тилди. – Ну-ка, приподнимись!
Тело чуть привстало, зашуршали сухие прутья корзины.
– Не ленись, согни ноги!
Тело слепо, ощупью поднялось.
– Увидь! – скомандовала тётушка Тилди.
В слепые, затянутые плёнкой глаза проник свет.
– Чувствуй! – подгоняла тётушка Тилди.
Тело вдруг ощутило тёплый воздух, а рядом – жёсткий лабораторный стол и, тяжко дыша, опёрлось на него.
– Шагни!
Тело ступило вперёд – медленно, тяжело.
– Услышь! – приказала она.
В оглохшие уши ворвались звуки: хриплое, нетерпеливое дыхание потрясённого прозектора, хныканье мистера Кэррингтона, её собственный тряскучий голос.
– Иди! – сказала тётушка Тилди.
Тело пошло.
– Думай!
Старый мозг заработал.
– Говори!
– Премного обязано. Благодарствую, - и тело отвесило поклон содержателям похоронного бюро.
– А теперь, - сказала наконец тётушка Тилди, - плачь!
И заплакала блаженно-счастливыми слезами.
И отныне, если вам вздумается навестить тётушку Тилди, вам стоит только в любой
– Кто там? Чёрный человек? – послышится пронзительный голос.
Вы, смеясь, ответите: нет-нет, тётушка Тилди, это я.
И она, тоже смеясь, скажет: "Входите побыстрей!" – распахнёт дверь и мигом захлопнет её за вами, так что чёрному человеку нипочём не проскользнуть. Потом она усадит вас, и нальёт вам кофе, и покажет последний связанный ею свитер. Уже нет в ней прежней бодрости, и глаза стали сдавать, но держится она молодцом.
– Если будете вести себя примерно, - провозгласит тётушка Тилди, отставив в сторону чашку кофе, я вас кое-чем попотчую.
– Чем же? – спросит гость.
– А вот, - скажет тётушка, очень довольная, что ей есть чем похвастать, и шуткой своей довольная.
Потом неторопливо отстегнёт белое кружево на шее и груди и чуточку его раздвинет.
И на миг вы увидите длинный синий шов – аккуратно зашитый разрез, что был сделан при вскрытии.
– Недурно сшито, и не подумаешь, что мужская работа, - снисходительно скажет она. – Что? Ещё чашечку кофе? Пейте на здоровье!
Водосток
The Cistern
1947
Переводчик: С. Анисимов
Весь день лил дождь, и свет уличных фонарей едва пробивался сквозь серую мглу. Сестры уже долго сидели в гостиной. Одна из них, Джулиет, вышивала скатерть; младшая, Анна, пристроилась возле окна и смотрела на темную улицу и темное небо.
Анна прислонилась лбом к оконной раме, однако губы ее шевелились, и наконец, словно после долгого размышления, она сказала:
– Мне это никогда раньше не приходило в голову.
– Ты о чем?
– спросила Джулиет.
– Просто я сейчас подумала... Ведь на самом деле здесь, под городом, еще один город. Мертвый город, прямо тут, у нас под ногами.
Джулиет сделала стежок на белом полотне.
– Отойди от окна. Этот дождь как-то странно на тебя влияет.
– Нет, правда! Разве ты никогда раньше не думала о водостоке? Ведь он пронизывает весь город, его туннели - под каждой улицей, и по ним можно ходить, даже не наклоняя головы. Они ветвятся повсюду и в конце концов выводят прямо в море, - говорила Анна, завороженно глядя, как капли дождя за окном разбиваются об асфальт тротуара, как дождь льется с неба и исчезает, стекая вниз сквозь канализационные решетки на углах перекрестка.
– А тебе не хотелось бы жить в водостоке?