Oldschool

Текшин Антон

Но это благолепие вряд ли продлится долго, если правда об их промахе всплывёт наружу. Да и новых покушений ещё никто не отменял, ведь общее количество игроков, отправившихся в мир иной, уже перевалило за третий десяток. Так что сейчас товарищи секьюрити буквально балансируют на грани.

С ними всё ясно - они не уберегли ни Георгия, ни его команду, с которой я так и не успел познакомиться, и это как нельзя лучше говорит об их профессиональных качествах. Выйти на них можно, да только зачем? Про меня им пока ничего не известно, кроме игрового ника. И то, если Георгий успел похвастаться успехами.

Возможно,

скоро они попытаются выйти на меня, подобно Шельме. Вот только что они могут мне сейчас предъявить? Даже тот пресловутый «долг» за обслуживание капсулы был липовым - не вспомни про меня Роберт Эдуардович, я спокойно продолжал бы себе отмокать в анабиозе. До лучших времён. Которые когда-нибудь, да настанут.

Предложить мне им тоже нечего - ни в охране, ни в деньгах я не нуждаюсь, так что пусть себе идут лесочком.

Нанимателей Машки тоже лучше не тревожить, ответив им категоричным отказом. На первый взгляд - воспользоваться их помощью соблазнительно, но это взгляд дилетанта. Если они узнают, что приключилось с их бывшим сотрудником, пусть и не по моей вине, проблем только прибавится. Значит, на чёртовых убийц придётся охотиться в одиночку.

Но перед этим придётся решить, что делать со свалившимися на меня обязательствами. Неизвестно, смогу ли я вывести девочку обратно к свету, но вот то, что со мной ей будет небезопасно, это прям с гарантией. Я как чёртова негативная зона, притягиваю к себе различное дерьмо в промышленных масштабах. И многие в нем умудряются утонуть.

Великий Феликс Эдмундович, на тебя одного уповаю - помоги справиться с этой безпризорницей...

А тем временем работяги, не закончив ещё монтаж моей капсулы, выглядевшей раз в двадцать круче той, что осталась в съёмной квартирке, принесли ещё одну - чуть попроще и поменьше. В отличие от моего саркофага Херопса, она не имела такого массивного кожуха и выглядела куда элегантнее. Будто спортивная гоночная машина в сравнении с неуклюжим внедорожником.

– Так, а ну стоять! Это что такое?

Я попытался привстать с мягкого бесформенного полудивана, но меня опередила ворвавшаяся в помещение Эльвира. Это у неё фирменное - передвигаться с максимальной скоростью, будто за ней кто-то гонится. А ведь чтобы никогда не опаздывать, нужно просто-напросто никуда не спешить.

– Вот сюда её! И эту сдвиньте, вы куда её поставили?! Свободное место должно быть здесь и вот здесь!

Техники, горестно повздыхав, принялись ворочать тяжеленный агрегат в указанном направлении. Я же принялся задумчиво разглядывать вторую капсулу, не забывая прихлёбывать бурду, положенную при ранении в брюшную полость. А ведь это дельная мысль - отвлечь её игрой. Подростки легко увлекаются, глядишь - переключится исключительно на виртуальные убийства. Как и положено маленькой девочке.

Насчёт настоящих у нас уже состоялся тяжёлый разговор, граничащий со скандалом. Она, видите ли, размечталась, что теперь мы будем ходить «на дело» вместе. Ох, и хлебну же я с ней...

Стоило помянуть чертёнка, как она тут же оказалась рядом, с размаху плюхнувшись на соседний псевдодиванчик.

– Ну что, как тебе?

– Внушает, - вынужден был согласиться я.
– И сколько вся эта радость стоит?

– Твоя - как трёхкомнатная квартира в центре. Такую я никогда бы не потянула, моя очень сильно проще, я на автомобиль откладывала... Роберт Эдуардович сдержал своё слово. Думаешь, мы правильно сделали, что не убили его?

Я едва не поперхнулся.

– Элли...

– Я же просила себя так не называть!

– Поэтому только так тебя и буду звать, если продолжишь нести чушь, - пригрозил я.
– Эдуардыч ни в чём не виноват. Почти. И вообще, не будь его, ты бы уже сидела в комнате с мягкими стенами и вежливыми санитарками. Тебе что, совсем его не жаль?

Вопрос я задал не просто так. Отсутствие сопереживания - верный спутник психопата. У меня в этом вопросе другая аномалия - с самого детства я не могу смотреть на чужие страдания, в груди всё просто клокочет. Любую несправедливость мне хочется искоренить самым радикальным способом, и это не даёт мне покоя ни днём, ни ночью. Лишь с годами я научился более-менее управлять собой, вплоть до того момента, как... Впрочем, это уже дела давно минувших дней.

– Конечно!
– поспешно выпалила она.
– Два раза уже с утра ловила себя на мысли, что скучаю по нему. Извини, не стоило такое спрашивать. Я ещё сама не своя, в голове кавардак. Всё так изменилось...

– Кстати, о кавардаке, - я взглянул на голографические часы, возле которого вились разноцветные бабочки, вспугнутые монтажниками.
– Тебе на учёбу не пора? Понедельник же.

– Так я на заочке, - она безразлично пожала плечами.
– Только не говори, что мне нужно прилежно учиться. Типа это в жизни пригодится. Я поступила, чтобы Юлька отвязалась, у неё пунктик на этом.

– И на кого?

– Филолог.

– Ты читать любишь, что ли?

– Представь себе, - она саркастично улыбнулась, отчего шрам на губе стал ещё заметней.
– У меня в библиотеке около трёх тысяч книг, и почти все я уже прочитала.

Я было напрягся, вспоминая, где в огромных апартаментах мне на глаза попадались книжные полки, но вовремя сообразил, что она имеет в виду электронные произведения. Бумага, увы, сейчас никому уже не нужна, и гордым словом «библиотека» именуется простая папочка с файлами. Ну, зато пыль протирать не надо.

– Так ты у нас начинающий литератор, который в свободное время гимнастикой балуется?
– я кивнул на инвентарь, сложенный у одной из стен.

– Нет, с ней я уже всё, - Эльвира мотнула головой.
–  Просто зарядка, да растяжка. И ещё муай тай, но это с тренером, в зале.

– И как к этому отнеслась твоя мать?

– Да никак, ей побоку. Её наши с Юлькой заботы давно не волнуют. Когда она снова замуж вышла, мы как бы сами по себе оказались. Но хоть не бедствовали, и то не её заслуга. Мне вот эта квартирка от отца осталась, а Юльке - коттедж за городом. Но она его продала давно.

– А мамаша не хотела недвижимость прибрать к рукам? - на всякий случай уточнил я.

– Папа завещание оставил, - хмуро ответила девчонка.
– Практически всё нам, без права наследования. Если я умру, это жильё в детский дом отпишут.

– Да уж, семейка у вас...

– Какая есть, - она протянула мне свой завибрировавший коммуникатор.
– Держи, тебе этот Амвей звонит, которому я писала.

– О! Давай сюда.

В воздухе тут же соткалось изображение слегка удивлённого лица стримера.