Олег Верстовский — охотник за призраками
Шрифт:
— Я пока решил не торопить события, — нашел я оправдание.
Толик взглянул на меня удивленно, но ничего не сказал.
— Да, у меня же и для тебя кое-что есть, — радостно воскликнул он.
Я встрепенулся и взглянул на экран, где красовался «Линкольн» 61-го года. Толик знает, что я люблю старые машины. Это моя страсть. Старые не в смысле развалюхи со свалки, а созданные тридцать-пятьдесят лет назад. Если бы я был миллионером, собирал бы этих красоток в огромном многоэтажном гараже и любовался ими с утра до вечера. Пока, к сожалению, у меня есть только Форд «Мустанг GT» 1993-го года, лишь отдаленно напоминающий мою мечту. Толик тоже стал неплохо разбираться в классических тачках, чтобы порадовать меня парочкой другой снимков.
— Класс, темно-синяя? — сказал я.
— Да. И вообще здесь весь этот тщедушный городок забит подобным. Особенно много фордов F-100, откуда они их взяли?
— Крутой пикап потому что. Напечатай мне пару снимков.
Я ушел в свой номер в приподнятом настроении. Упав на кровать, подумал, что хорошо бы приснилась Дарси в белом «Линкольне» и провалился в сон.
2
Меня разбудил истошный женский крик. Вопили так, что в номере звенели стекла. Я успел только натянуть брюки, схватил из ящика револьвер 38-го калибра, и босиком вбежал в номер, откуда шел дикий шум. Оборотень уже пожирает живьем свою добычу. Решил я. На кровати я увидел субтильную дамочку средних лет в обтягивающем боди, а рядом самую натуральную змею, индийскую кобру, радующую глаз веселенькой расцветкой, огненно-жёлтой с голубым отблеском. Она раздувала очкастый капюшон и даже не шипела, а лаяла. Меткий выстрел уложил змеюку на пол, и я предвкушал, как дамочка ринется ко мне на шею и трогательно расцелует в благодарность за спасение. Вместо этого она медленно слезла с кровати, подняла убитую рептилию, и мне показалось, что на ее глазах показались слезы. Она заворчала себе под нос ругательства, самым мягким из которых было: «идиот».
— Зачем надо было убивать? — пробормотала она злобно. — Это живое существо, бездушный, ублюдок…
Я уставился на нее в изумлении и вдруг услышал странное шипение за спиной. Осторожно обернулся. У стены возвышался огромный террариум, набитый клубками таких же мерзких рептилий, только вполне живых. Их немигающие глаза выражали одно чувство: «с-с-волочь, мы тебе отомс-с-с-тим». Я оглянулся на стоящих в дверях толпу обслуживающего персонала и нескольких жильцов гостиницы и, заткнув за пояс револьвер, вышел. Толик в полосатом домашнем халате, опасливо выглядывал из-за полуоткрытой двери.
— Ч-ч-что с-с-случи-чи-лось? — тихо спросил он.
Толик немного заикается, но когда боится (а делает он это часто), то заикается гораздо сильнее.
— Ничего страшного. У дамочки убежал хомячок, — пояснил я, открывая дверь своего номера.
В отвратительном настроении я спустился в фойе. Всю ночь мне снились хомяки и морские свинки, вылезающие из могил огромного кладбища с адским пламенем в глазах. У стойки администратора я нашел несколько телеграмм от главного редактора. Крокодил требовал ускорить расследование. И длинный розовый конверт с нелепым гербом в правом углу. Приглашение на ужин от Дарси! Неплохо, уже знакомство с родителями. Может быть, в этом городишке спасение из рук хулиганов автоматически считается предложением руки и сердца? Но меня это устраивало. Я вернулся в номер и начал со скоростью пулемета барабанить по клавишам, сочиняя заметку для Крокодила. Громкий, настойчивый стук в дверь заставил меня отвлечься. На пороге я увидел высокого, кряжистого мужчину с вытянутым, унылым лицом и большим, толстым носом, похожим на грушу.
— Старший участковый, майор Лесной, — отрекомендовался он. — Господин Верстовский? Олег Янович?
Черт, хозяйка мерзкого серпентария, уже накатала на меня жалобу из-за убиенной рептилии.
— Чем могу быть полезен? — спросил я, как можно вежливей.
— Вам придется заплатить штраф за нарушение порядка в общественном месте, — объяснил спокойно майор, вытаскивая квитанцию.
Это меня устраивало. Я даже не поинтересовался, где я нарушил порядок. И сразу вытащил две сотни.
— Майор, я — журналист, пишу цикл очерков об убийствах. Которые совершил этот ужасный зверь. Я был бы вам очень признателен… — добавил я, призывно обмахиваясь купюрами.
Мент, бросив на меня изучающий взгляд, с намеком пробормотал, отводя глаза:
— Это нарушение закона…
Я вытащил еще пару бумажек, меня забавляла жадность мента.
— Хорошо, — наконец, согласился он, и купюры перекочевали ему в карман. — Мы можем сейчас проехать в участок.
Перед гостиницей стоял новенький Форд «Виктория» с мигалкой.
— Скажите, майор, вы верите в существование этого оборотня? — спросил я, когда мы тронулись в путь.
— Конечно. Его многие видели.
— Он мог совершить эти убийства?
— Эта тварь очень сильная, агрессивная и злобная. Вы увидите по ранам, которые он наносил жертвам. Совершенно очевидно, это большой, дикий зверь.
— А вы не рассматривали версию, что убийства были инсценированы?
Майор усмехнулся и бросил на меня презрительный взгляд.
— Кому бы пришло в голову делать подобную глупость? — поинтересовался он, скривившись.
— Чтобы завуалировать истинную причину. К примеру, месть.
Машина вдруг подскочила на ухабе и осела на левую сторону. Майор, тяжело пыхтя, вылез из машины. Последовав за ним, я обнаружил спущенное заднее колесо. Мент копался в багажнике, пытаясь отыскать домкрат в куче барахла, я увидел дырявую запаску, две канистры машинного масла, коробку из-под генератора, ржавые инструменты, сигнальные огни, маленький пылесос, бутылку моющего средства, наполовину опустошенную, несколько упаковок синтетических салфеток, домашние тапочки из шерсти яка. Ума не приложу, зачем ему все это понадобилось. Майор грязно выругался, на ногу ему упал сверток, из которого вывалились огромные клещи для перекусывания толстой проволоки. Он небрежно завернул их в полотенце в грязных, бурых пятнах, и сунул обратно. Захлопнув крышку, он полез в машину. Наконец, выловив из-под заднего сиденья домкрат, начал менять колесо. Через четверть часа, мы вновь оказались в машине, майор завел мотор и пробормотал сквозь зубы:
— Господин Верстовский, эти дела тщательно расследовались. Приезжал эксперт из центра. Не думайте, тут идиоты не работают.
Я решил больше не задавать глупых вопросов. Майор остановил машину около двухэтажной бетонной коробки с зарешеченными окнами. Мы прошли в тесный кабинет, пахло старыми бумагами, заплесневевшим деревом. По стенам тянулись ряды унылых шкафчиков-бюро, выкрашенные темно-серой, кое-где облупившейся краской. Майор достал несколько папок, выложил передо мной. Я быстро записал в блокнот имена, фамилии, адреса. Увидев фотографии жертв, я решил, что такое мог сделать только огромный, сильный зверь. Изуродованное горло, вырванное сердце. Я углубился в исследование. Участковый легкомысленно оставил меня в одиночестве, вышел в коридор. Я молниеносно вытащил фотокамеру и быстро переснял фотографии. В деле содержались отчеты несколько экспертов. Несмотря на разные фамилии, выводы они сделали на удивление одинаковые. Смерть наступила вследствие повреждений, не совместимых с жизнью, нанесенных крупным животным. Скрипнула дверь, я быстро спрятал фотик и, сделав задумчивый вид, наклонился над папкой.
— Скажите, майор. А вы сами видели это существо?
— Видел пару раз. Мельком, — сухо ответил он.
— Но почему его до сих пор не поймали? — спросил я.
— Господин Верстовский, если вам удастся это сделать. Вы прославитесь на всю страну, — саркастически произнес майор. — Его многие пытались изловить, но зверь очень хитер, быстро бегает.
— Интересно, почему он выбрал именно этих людей? — проговорил я с намеком.
— Не думаю, что эта тварь обладает разумом и может кого-то выбирать, — насмешливо изрёк майор, откинувшись на спинку стула. — Кто ему попался под руку, то есть под лапу, тот и стал жертвой.
— Понятно, — недоверчиво протянул я.
— Господин Верстовский, вы получили информацию, какую хотели? — холодно поинтересовался он.
Я понял, что меня выпроваживают.
— Благодарю, майор, — произнес я, вставая. — Вы мне очень помогли.
Черт, что он скрывает? Думал я. Явно что-то недоговаривает. Я вышел из участка, вдохнул свежего воздуха, и сразу ощутил себя гораздо лучше. Зарешеченные окна действуют на меня угнетающе. Полгода я просидел в тюрьме. Этот старый скупердяй Арманд Миллионис (клянусь, у него действительно такое идиотское имя) подал на меня в суд. Видите ли, я влез в его сад и помял уникальные орхидеи. Ну, какие в задницу орхидеи? Там росли одни сорняки. Миллионис выставил мне такой иск, что я предпочел отсидеть, чем платить этому скряге. Когда я выходил, начальник тюрьмы мне сказал: «Больше не попадайся ко мне, Верстовский, иначе в следующий раз задушу тебя своими руками». Так и сказал, ублюдок. И это всего-навсего за то, что я от скуки накропал пару карикатур на него. У человека совсем нет чувства юмора.