Оленин, машину!
Шрифт:
Мы поблагодарили сержанта за помощь, Миха даже его данные записал — Евграф Олегович Марожейко. Попрощались и двинулись в обратную от наступления сторону. Хочешь или нет, а кровь из носу, но надо к своим.
— Идём. Шагай тише и не отставай, — скомандовал я, делая знак Михе следовать за мной.
Мы двинулись вглубь леса, оставляя позади небольшой арьергард из бойцов пехотного батальона. Вскоре тайга окружала нас со всех сторон, создавая ощущение ловушки. Я понимал, что, если японцы выйдут на нашу тропу, шансов у нас будет немного.
Шли быстро, насколько позволяла местность,
Миха держался молодцом, хотя я видел, что он изрядно вымотан. Правда, всё же двигался уверенно, только глаза его нервно бегали по сторонам.
— Сколько их, ты думаешь? — спросил военкор, когда мы остановились на минуту, чтобы перевести дух.
— Я сказал, что рота, но мог и ошибиться, — ответил ему. — Может, больше, может, меньше. Важно то, что они готовы ко всему. Такие в плен не сдаются.
— Хреново, — прокомментировал военкор.
— Очень, — согласился я. Впрочем, сам-то не был уверен в этом. Ведь помню историю: Квантунская армия хоть и была огромной, более миллиона человек, но практически в полном составе сдалась в плен. Беда в другом: именно на нашем пути могут повстречаться особенно упёртые вояки.
Мы продолжили путь, на каждом шагу чувствуя, как лес словно сжимается вокруг нас. В какой-то момент мне показалось, что мы заблудились, но затем я заметил знакомый ориентир — старая сосна с обломанной вершиной. Значит, мы на верном пути.
Внезапно лес наполнился звуками — впереди послышались приглушенные голоса, шорохи, и я остановился, подняв руку, чтобы остановить своего спутника. Мы затаились, стараясь понять, откуда исходит опасность. Сердце колотилось так, что казалось, будто японцы могут услышать его биение.
Из-за деревьев показались несколько фигур. Это были японские солдаты, — разведчики, судя по лёгкой экипировке. Они двигались осторожно, явно не ожидая встретить здесь противника. Я посмотрел на Миху. Он сжался, стараясь быть незаметным, весь напрягся, готовясь к бою.
Я понимал, что нельзя допустить, чтобы нас заметили. Но и выжидать было опасно — если эти враги пройдут мимо и поднимут тревогу, наша дорога назад будет отрезана, и мы окажемся между молотом и наковальней.
— Приготовься, — шепнул я и снял свой ППС. — Надо будет снять их тихо и быстро, иначе не уйдём. Вытащил нож — короткий, прямой с обоюдоострым лезвием и деревянной рукоятью. Когда был в мастерской Кузьмича, попросил тамошних мастеров наточить его как следует. Теперь клинком можно было даже бриться, — оказался один умелец, мне повезло.
— Сиди тут, будь тихо, — сказал я шёпотом Михе и двинулся в сторону трёх японцев, которые крадучись прошли мимо нас. Не заметили, поскольку мы с военкором успели нырнуть под низко свисающие тяжёлые хвойные лапы и затаились, стараясь не шуршать иголками и терпя, поскольку те нещадно впивались в тело.
Я прошёл стороной параллельно врагам и сжался в укрытии, прислушиваясь к звукам, которые доносились
Потом двинулись дальше, расходясь веером.
В руках я крепко сжал свой нож. Он был лёгким, но острым, и ощущался как продолжение моей руки. С этими мыслями я начал продвигаться ближе, стараясь оставаться бесшумным. Природа вокруг замерла в ожидании. Я знал, что должен действовать быстро, пока остаюсь незамеченным.
Когда первый японец оказался на расстоянии броска, сделал шаг вперёд из-за толстой сосны, быстро сблизившись с первой жертвой. Он шёл спиной ко мне, и я не медлил. Мгновение — и нож вонзился в его сердце. Он даже вскрикнуть не успел, но я на всякий случай закрыл ему рот рукой, чтобы не выдать себя. Острие лезвия вошло в плоть, и, когда враг начал падать, я ловко подхватил его, чтобы он не повалился с шумом на землю и не привлёк внимание остальных.
Второй японец успел обернуться, но было уже поздно. Я бросился к нему. Нож вновь блеснул в воздухе, и я вонзил его в грудь врага, чувствуя, как сопротивление ослабевает. Он упал без звука, как тень, растянувшись на земле.
Остался последний. Этот, почувствовав, что что-то пошло не так, стал озираться вокруг, но страх в его глазах был уже очевиден. Ясно, что его дружки не вернутся. Я знал, что должен завершить дело и постарался подкрасться сзади, да не вышло. Японец почуял меня, словно дикий зверь, и обернулся. Прищурил глаза и собирался вскинуть винтовку, чтобы прицелиться и выстрелить. Не успел.
Я оказался быстрее. Применив технику, которую отрабатывал на тренировках, обошёл его с фланга и, размахнувшись, ударил в шею. Почувствовал, как нож пронзает мягкие ткани, и вскоре японец упал на землю, хватаясь за раненое место и булькая. Кровь хлынула у него изо рта, не давая произнести и звука.
Всё замерло. Сквозь густые кроны светило солнце, и птицы снова начали петь, как будто ничего и не произошло. Я стоял среди трёх тел, осознавая, что сделал это. Убил их, чтобы защитить себя и выполнить свою миссию. Это было не просто; но на войне приходится делать выбор. Воткнув нож в землю, вытер его об одного из убитых. Потом быстро вернулся к Михе.
Пора валить отсюда.
Глава 22
— Бежим! — негромко сказал я, подавая сигнал военкору.
Мы рванули в сторону от тропы, перепрыгивая через корни деревьев и падая, чтобы подняться и снова бежать. Конечно, расстояние от нас до японцев было небольшим. Потому они сразу почувствовали неладное. Их разведчики не вернулись, а тут вдруг кто-то по тайге несётся, как бешеный. Ясное же дело: враги. Потому противник решил нас перехватить. Я понял это, когда нам в спину загремели один за другим выстрелы.