Олеся
Шрифт:
Наконец, мы оказались в машине.
– Петь, - начала я, едва мы в неё сели, но он меня перебил.
– Олеся, нам надо поговорить, - он повернул ключ.
– Но давай мы это сделаем, когда будем возле твоего дома. Чтобы я от дороги не отвлекся не вовремя.
Такое вступление меня напрягло, но я кивнула, и всю дорогу пялилась в боковое окно. Смотреть на Рыжика было почти страшно. Ведь мы уже поговорили вчера, что он ещё придумал? Мы доехали... быстро. Никогда Петька не отличался склонностью к быстрой езде. Я думала, он в принципе не превышает скорость, оказалось, раньше мне с его настроением везло.
Когда мы остановились перед моим подъездом, я была готова убежать домой, чтобы ни о чем не говорить. Петька был напряжен, и я понимала, о чем бы ни зашла речь, мне это не понравится.
– Олеся, мы не закончили наш вчерашний разговор, - мои глаза напряженно распахнулись. Сами. Петька посмотрел на меня, и отвернулся к окну. Я молчала. Разговор о вчерашнем казался мне меньшим из зол. Разговор о поцелуе с Эльмиром тревожил непредсказуемостью.
– Олесь, я не хотел говорить об этом вчера. Просто не выдержал. Но раз уж начал, то закончу, - он взял меня за руку, переплел свои пальцы с моими, и снова отвел взгляд. Мне это не понравилось. Не помню, чтобы когда-нибудь он уходил от тяжелых разговоров. Он всегда отвечал, и смотрел при этом в глаза. А сейчас взглядом уклонялся, только я не понимала - от чего?
– Леся, я, наверно, не прав в том, о чем хочу тебя попросить. Но не попросить я не могу, это выше моих сил, - он замолчал, а мое сердце стало пропускать удары.
Опять стало зябко. И захотелось сбежать, чтобы не слышать того, что он мне скажет. Я крепче вцепилась в руку Рыжика, чтобы он не понял, насколько меня пугает вступление, которое он сделал, и что руки у меня начинают подрагивать. Он как-то по-своему понял мое движение, и поцеловал меня в макушку.
– Милая, я прошу, чтобы ты перестала общаться с Эльмиром, - эти слова вызвали недоумение.
– Петя, я с тобой, чем он тебе мешает?
– Олесь, - теперь уже он взял обе мои руки, и крепко сжал их своими ладонями.
– Я прошу, чтобы его никогда не было рядом, - он смотрел мне в глаза. Глаза его как будто потемнели. У меня фантазия больная. И не к месту включается. А слова, между тем, острыми иглами впивались под кожу.
– Ни в качестве друга, ни в каком другом. Потому, что я не могу видеть его рядом с тобой. Я никогда ни кого не ревновал. И ревновать тебя - это глупо, потому что верю тебе. Но меня корежит, когда я вижу, что он просто смотрит на тебя. А видеть, как ты улыбаешься ему - все равно, что ножом по живому.
– Петя, - я вглядывалась в его лицо, и ничего не могла рассмотреть на нем.
– Ты жесток. Он тоже любит, ему тоже больно...
– Олеся, а ты не думала, что видя тебя рядом со мной, он мучается сильнее, чем находись он где-нибудь подальше от тебя? И держит его рядом с тобой одна надежда, что он получит то, к чему стремится, - он выдержал паузу. В голосе звучало раздражение.
– Тебя. И почему ты не думаешь о том, каково при этом мне? Мне тоже непросто видеть его постоянно рядом с тобой. Ты, так или иначе, делаешь больно кому-то, пытаясь угодить всем. Невозможно осчастливить всех. Ты должна выбрать.
– Ты мне не доверяешь. И все решил за меня, -
– Дело не в доверии, - Петька треснул по рулю.
– Олесь, Эльмир постоянно везде рядом с тобой. И он будет пользоваться любым случаем, чтобы досадить мне и получить тебя!
– тут некстати я вспомнила, что совсем недавно Эльмир оказался рядом и воспользовался. Но чувство вины погасло под ощущением давления на меня. Рыжик тем временем слегка успокоился, и попытался говорить спокойнее.
– Олеся, я люблю тебя. И прошу однозначно - пусть он исчезнет из твоей жизни.
– Ты не просишь, - отрезала я.
– Ты требуешь!
Тут Петька совсем озверел:
– Пусть так! Если хочешь, то да, я требую! Неужели я не имею права на то, чтобы быть единственным рядом с той, кого люблю?!
– Ты вообще от меня, может, всех разгонишь?
– уже произнося слова, я понимала, что несу чушь, но таких замашек от Рыжика не ожидала.
– Нет. Речь только об Эльмире, - Петька сверлил меня взглядом. Ждал.
– Ты уверен, что у тебя ко мне что-то, кроме чувств собственника?
– зло спросила я.
– Олеся, - он покачал головой.
– Даже не думай фантазировать. Я люблю тебя. Я такими словами не бросаюсь. Ты моя солнечная девочка, ты нужна мне. Ты согреваешь меня. Ты стала частью меня. И только поэтому я не могу по-другому. У нас всегда была откровенность в отношениях, ведь так?
– он дождался моего кивка.
– Поверь, я умею манипулировать не хуже Эльмира. Но я не хочу получать тебя любой ценой. Когда дело касается тебя, цена имеет значение. А ложь, она все разрушит. Так или иначе, - я чувствовала, что нахожусь на грани истерики.
– В любом случае, если с ним тебе будет лучше, ты вправе уйти. Я не буду держать.
Когда Петька говорит таким голосом.... Он не откажется от того, что сказал. Я знала его достаточно хорошо, и понимала, что он не отступит. Если уж он допустил вероятность того, что с Эльмиром мне может быть лучше, то дело пахнет керосином. Он упрется, и сдвинуть его не получится.
Я отвернулась от него и посмотрела в окно. Когда я злюсь, то говорю не всегда то, что надо. Поэтому я постаралась сдержать эмоции, и по-прежнему не глядя на обозленного, и такого дорогого мне человека, сказала сдавленным голосом:
– Мне надо подумать.
– И долго ты собираешься думать?
– ехидно спросил Рыжик.
– Не знаю, - я по-прежнему смотрела в окно.
– Что ж, решать тебе, - зло ответил Рыжик. Я судорожно вцепилась в сумку, лежащую на коленях, и потянулась открыть дверь. Смотреть на Петьку не хотелось, глаза резали набегающие слезы. Петька схватил меня за руку.
– Ты меня на прощание даже не поцелуешь?
– поцеловать я его хотела, а вот слезы свои показывать - нет. Но он все решил за меня, повернув меня к себе. Вздохнул, увидев, что глаза на мокром месте.