Олеся

Ана

Я сидела как на иголках. Не знаю, как выглядела со стороны, но казалось, что попеременно краснею и бледнею. Посмотрела время, пара почти закончилась, сейчас он должен прийти. Жаль, что телефон сел. Может он мне звонит уже? Чтобы не разминулись, буду ждать здесь, как договорились. Внутри все замирало. Я посмотрела на вход. И поморщилась. Там стояла Анжелка. Поймав мой взгляд, она вдруг направилась ко мне. Не самая желаемая компания.

– Привет, - пропела она. Смотрела она злобно и ехидно одновременно. Странно, вроде

я ей ничего не делала, чтобы теперь на мне отрываться.

– Привет, - ответила спокойно, конфликтов мне ещё не хватало.

– Эльчика ждешь?
– внутри что-то сжалось. Происходящее нравилось мне все меньше.

– А тебе то что? Кого хочу, того и жду.

– Ну, если кого-то ещё - жди, а его не надо, - она самодовольно усмехнулась.
– Он просил передать, что от тебя свое получил, и теперь ты ему не интересна.

Внутри все оборвалось.

– А чего же сам не сказал?
– я не хотела ей верить, не могла.

– Телефон у тебя отключен, включи, сам скажет.

– А ты у него на посылках?
– я старалась держаться, внутри все словно сковало льдом.

– Нет, дура, я у него со вчерашней ночи в постели. Он теперь со мной! И ты держись в сторонке. Зачем ему такая клуша, как ты, если у него есть я, - она, словно невзначай, пристроила руку на бедро.

– От дуры слышу, - вяло огрызнулась я. Закинула тетрадки в сумку. Она смотрела на меня и все не уходила.
– Ты думаешь, что надолго в этой постели задержишься?
– напоследок уколола я.
– Так зря надеешься.

И ушла.

Я брела по парку, размышляя, почему меня парни бросают ещё до того, как отношения станут серьезными? Может на мне проклятье какое-нибудь? Я злилась на себя, за то, что поверила Эльмиру. Злилась на Анжелку, за то, что забрала его у меня. Я ведь начинала верить, что он мой. Весь мой: его шутки, ласки, темные глаза, в которых я тонула, сильные руки, в которых чувствовала себя защищенной. Даже его собственнические замашки в какой-то мере притягивали, я чувствовала себя особенной. Такой парень и так его ко мне тянет... А все это было игрой. Милующиеся парочки вызывали злые слезы. Дети раздражали. И вообще, я сегодня ненавижу весь мир! Я почувствовала, что начинаю замерзать.

Домой не хочу. Если Нинка никуда не делась, то начнет с вопросами приставать. К Елисеевым тоже не хочу, они все сразу поймут. А я хочу к тому, кто ничего не знает. Например, к Петьке.

Надо выпросить телефон у прохожих. Хорошо, все-таки, что я его номер наизусть знаю.

У Рыжика дома я бывала всего пару раз. Комната у него представляла собой воплощенный хаос. Это на мой взгляд. Он на это отвечал, что главное, чтобы в голове был порядок, а все остальное - внешнее. Отмазался.

Открыв мне дверь, дорогой друг присвистнул.

– Солнце? Что за мировая скорбь в глазах?

Я всхлипнула.

– Ох, не надо!
– запаниковал

Рыжик.
– Заходи, во всем разберемся.

Я разделась.

– Ты голодная?

– Нет, - мотнула головой. Аппетита у меня не было.

– Пойдем в комнату.

Устроившись на огромном Петином ложе, я обняла свои колени, и решила быть вежливой:

– Как дела? Что там с собеседованием?

– Нормально дела. С собеседованием никак. А теперь рассказывай, ты чего такая отмороженная?

– Холодно, - ответила я.

– Жди, - Рыжик ушел.

Пришел с бутылкой чего-то и двумя бокалами.

– Подруга, давай тебя согреем. Сейчас закуску принесу.

Я безучастно посмотрела на выпивку. Возможно, это то, что нужно. Вспомнила, как напилась на дискотеке. Сейчас-то я не с Лилькой, Петька обо мне позаботится. Я решила напиться. Вот взять и напиться. Мне почти двадцать лет, а напивалась я один раз! Не то чтобы я сторонница этого, но сегодня можно! Потому что я не могу терпеть то, что терзает меня.

Рыжик вернулся с тарелками. Прикатил журнальный столик.

Петька наливал молча, при этом сам выпил только первый раз. И хоть наливал он мне понемногу, но часто. Я почувствовала, что озноб внутри меня уходит. Рядом был Петька. Постоянный и надежный. Он то меня не будет обманывать, чтобы добиться непонятно чего. И правду скажет.

– Петь, а я симпатичная?
– я посмотрела на него.

Друг вытаращился на меня в явном шоке. Видимо, от того же шока залпом выпил то, что было у него в бокале. А потом осторожно ответил:

– Олесь, конечно, ты симпатичная, - и, не зная, что от этого будет только хуже, добавил.
– Вон, Эл на тебя запал. Он красивых любит.

Это был гвоздь в мое самолюбие. Я знаю, что Эл красивых любит, меня сегодня просветили. И напомнили, что я к таковым не отношусь. Сознание поплыло. Мне явно хватит. Но я упорно потянулась за бокалом. Я так резко опрокинула стакан, что захлебнулась.

Петька, сидевший напротив меня на компьютерном стуле, бросился меня спасть. Пристроившись рядом, похлопал по спинке.

– Солнце, ты куда спешишь?

– Петь, мне так плохо... Совсем, - я начала всхлипывать.

– Олесенька, только не плачь! Расскажи, что случилось.

– Не хочу рассказывать, - я вцепилась в него, и прижалась.
– Просто побудь рядом. Хорошо?

– Хорошо, - согласился он, гладя меня по голове, как маленькую.

Петька, похоже, решил от меня добиться рассказа, потому что продолжал доливать в бокал. И я не вынесла. Начала путано и сбивчиво что-то объяснять. Не знаю, понял ли он вообще что-то, настолько бессвязно я говорила. Он что-то бормотал. К тому моменту, усадив меня на колени, он гладил меня уже по спине. Я уткнулась ему в грудь и жаловалась на то, что ни кто меня не любит, ни кому я не нужна. И спросила: