Ольга-чаровница и змиев сын
Шрифт:
— В таком случае, я рада видеть тебя еще сильнее, мой… Горан.
Она нашла взглядом Мириш и поклонилась ей, склонив голову. Вужалка стояла рядом с Ольгашем. Тот был в сознании: лежал на носилках и держал за руку сестру. Ольгиш смотрела на Ольгу широко распахнутыми глазами. Очень хотелось бы успокоить маленькую видящую, заверить, будто она всех спасла, пусть и ценой нескольких жизней. Только кто Ольга такая, чтобы учить змеелюдов жизни? Тем паче, подобные речи Ольга ненавидела всеми фибрами души, с нее хватило патоки, источаемой всеми, кому не лень, в княжьем тереме, да убогих признаний Ивана.
Нет,
Змеелюды поклонились ей в ответ, причем низко, и все, кто присутствовал на берегу. Тоже опустили заверения в признательности, вечной дружбе и всякой подобной чуши.
«Вот и славно — приличия соблюдены, благодарность высказана, а дальше пусть разбираются сами», — решила Ольга и, посмотрев на Горана, шепнула:
— Ты обещал мне купальню. Так поторопись. И пусть вода будет погорячее.
Все потонуло в довольном смехе. В огромные крылья, немедленно раскрывшиеся за спиной Горана, с хлопком ударил воздух. Ольга еще успела подумать, что могла бы ступить на тропы чаровников и вмиг оказаться во дворце, но решила, что ей лень и не хочется. Горан не принимал змиева обличия, во всем остальном, кроме крыльев, остался почти человеком. Только взгляд горел ярче звезд и показавшегося на горизонте Хорса. Жар объятий воспламенял стылую кровь в жилах, Ольга смежила веки, прислонясь к его плечу, и усталость накрыла ее жарким одеялом окончательно.
Уже намного позднее она проснулась в пещере: в пруду с темно-синей водой, вряд ли имевшей какое-либо отношение к воде обычной. С поверхности поднимался голубоватый пар, но ни запаха, ни невыносимого жара Ольга не чувствовала. Было слишком хорошо, не беспокоило даже то, что она полностью обнажена, а Горан сидит рядом — только руку протяни.
Она, впрочем, и протянула, а он, поймав ее пальцы, коснулся их губами.
Вот теперь стало действительно жарко.
— Как ты?.. — звенящим шепотом, от которого голова закружилась, а дышать отчего-то стало щекотно и захотелось смеяться.
— Замечательно, — отозвалась Ольга, — только лениво и делать ничего не хочется.
— Вот, — он склонил голову к плечу, рассматривая ее как-то по-особенному, не было во взгляде его ни превосходства, ни поклонения, ни тоски, ни вожделения, но что-то, чему Ольга не могла подобрать названия сияло полной луной во мгле. — Даже меня не прогоняешь…
«И не прогоню», — подумала Ольга, но говорить не стала.
Горан больше не сердился, а выглядел расслабленным и довольным, и еще каким-то совершенно родным. Возмущаться его присутствием не хотелось точно.
— Это?.. — Ольга подняла руку и погладила поверхность синей воды.
— Из-под корней Дуба Мокрецкого, в кощеевом саду произрастающего, множество родников бьет и ключиков. Есть там мертвой и живой воды источники, однако окромя них и просто целебные, исцеляющие не только тело, но и душу, покой в сердце восстанавливающие. Один из родников тех к моему дворцу бежит по пещерам подземным, купальни мои полня. Травы, что в горах зреют, окрашивают его в цвет синий, как очи твои, девица.
Ольга удивилась. Не бывало у людей таких глаз, но Горан вряд ли преувеличивал. Она и сама отражение в воде видела: жуткое и притягательное одновременно. В Яви от людей она не слишком отличалась. Красива? Но мало ли красавиц на Руси. А вот сейчас…
— Навь отпечаток накладывает, не иначе.
— Накладывает, кто бы спорил, — согласился Горан. — Вот только Навь честна: по душе и облик, — он протянул руку и провел кончиками ногтей по ее щеке. Ольга улыбнулась и потянулась за прикосновением — приятно, чуть щекотно и, несмотря ни на что, безопасно; возможность поцарапаться лишь пьянила. Впрочем, не до конца. Она даже успела подумать, что ее собеседник тоже выглядит несколько иначе, не так, как она запомнила, при самой первой встрече, а позже уже и внимания особо не обращала. Раньше Ольге все чаще виделся змий, людскую личину натягивающий, а теперь — человек, временами крылья отращивающий и чешуей обрастающий.
Наваждение? Точно нет, уж она могла понять это.
— Странно, — признался он, — ты не спешишь на меня наорать и вон выставить…
— А ты пока мне не мешаешь.
— Не как обычно?
Она хмыкнула, губу прикусив, отвернулась и вздрогнула, услышав громоподобный хохот. Горан веселился от души, сотрясая своды пещеры. Благо, те были достаточно прочны и, наверняка, выдерживали и не такое.
— Кошмарно! — воскликнул он, смеяться прекратив. — Ольга, ты правда считаешь, будто мне нужна игрушка, которую я стану всем показывать, звать своей собственностью и тем самым ломать?!
— А разве это не присущее всем вам свойство: сокровища копить и сидеть на них сиднем? — поинтересовалась она. — Еще и полагаете, будто человек, назначенный на роль этой самой игрушки, драгоценности или чего-то вроде, должен проникнуться и гордиться отведенной ему участью?
Горан нахмурился, но не рассердился.
— Для огненных — да, очень характерно.
— С каких пор ты перестал им быть?
— Не переставал, просто, похоже, сам себя переломал скорее, чем тебя.
Таковых слов Ольга точно не ожидала. И что ответить на них не знала тоже. К счастью, этого делать не пришлось.
Горан глубоко вздохнул и произнес:
— Моя прекрасная, замечательная чаровница… ты даже не представляешь, сколь сильно способна изменять всех, к кому прикасаешься.
— Разве?
— Да! — Горан вскочил и принялся, заложив руки за спину, мерить шагами пещеру. — А вот инеистые гадины свои богатства не показывают никому, — процедил он сквозь зубы, видать решив русло разговора сменить. Не сказать, чтобы Ольга против была, скорее, наоборот. — Инеистые берегут в сокровищницах всякие диковины и играются с ними сами. Со Снеженом мы в свое время не сошлись именно на этом поприще. Пусть, и не только оно нас разъединило. Воздушникам же все эти игры с собственностью откровенно не интересны, они не привязываются сами и не терпят настойчивости от других. Водяные…
— Сильно мне его взгляд не понравился, — задумчиво проронила Ольга.
— Тревожишься? Даже о змиях не дослушала.
— Опасаюсь.
Горан тихо фыркнул.
— А ты не смейся.
Заинтересованность инеистого змия ей точно не нравилась.
— Снежен… Скальде… — второе имя само бросилось на язык. И почему только?..
Горан удивленно вскинул брови, а Ольга поперхнулась застрявшим в груди воздухом.
— Неужели, угадала?..
— Будто сосульки, звенящие на ветру, — проронил Горан. — Почти…