Ольга, королева русов. Вещий Олег
Шрифт:
Темнело, а великого князя не было и в помине. Тревога – не за него, разумеется, а за себя – сама, собой росла в душе Ольги. И даже, в общем-то, не за себя, а за своих людей. Разбойные загулы Игоревой дружины, на которые подталкивал ее сам князь, -упивавшийся чужим горем и ужасом, были хорошо известны Безнаказанность его молодцов могла привести к тому, что пострадала бы и дворня, и особенно ее девичья половина, поскольку распаленные легкой добычей дружинники были
А когда ее осталось совсем мало, заполыхала вдруг усадьба Хильберта, сына Зигбьерна. Боярина Хильберта великий князь Игорь отправил на покой, но пока был жив Зигбьерн, воевода и друг детства самого Олега Вещего, а главное, пока в дружине оставались старшие воины, еще помнившие своего отчаянного воеводу, сына его не трогали. Но Зигбьерн умер полгода назад, Ольга сама поджигала его погребальный костер и горевала на тризне. Игорь тогда где-то блуждал с обновленной дружиной, кого-то примучи-вал из славян, и никто не мешал ни ей, ни осиротевшему сыну проститься с покойным так, как того требовал обычай русов. И вот настал черед Хильберта…
Стража тревожно застучала в щиты рукоятями мечей, загомонила дворня, кто-то уже открывал ворота. «Игорь!…» – с неясной тревогой подумала Ольга, но вместо великого князя дежурный сын боярский ввел в горницу двоих перепуганных донельзя совсем еще маленьких мальчиков в сопровождении изможденного седого старика. Мальчикам явно еще не было и пяти лет, потому что они не прошли обряда пострижения и волны золотистых кудрей достигали плеч.
Войдя, старик рухнул на колени, а дети, прижавшись друг к другу, стояли безмолвно и неподвижно.
– Великая княгиня, спаси внуков Зигбьерна!… – задыхаясь, еле выговорил старик. – Великий князь приказал убить их отца Хильберта, я чудом спас их от его дружинников…
Он говорил с трудом, мучительно тиская грудь. Княгиня еще ничего не успела понять, растерянно глядя на него. И он вынужден был продолжить:
– Я нес их на руках. Спрячь их. Спрячь, именем моего вождя Зигбьерна заклинаю тебя, дочь Олега. Спрячь…
Еле выговорив последние слова, старый дружинник судорожно вздохнул и неожиданно упал ничком, лицом в пол. Кто-то из челяди бросился к нему, а Ольга, наконец-то все сообразив, приказала сыну боярскому идти к выходу и ждать великого князя. А как только он вышел, тотчас же распорядилась спрятать детей в тайной комнате своих покоев.
– Кто-нибудь пусть останется с ними, чтобы не плакали.
Детей увели две немолодые челядинки. И едва они скрылись, как княгиня услышала:
– Он мертв.
– Кто? – не поняла она.
– Старый дружинник. У него не выдержало сердце.
– Если кто-нибудь проговорится о детях… – Ольга вздохнула, строго оглядела всех. – Тело убрать. Похороним, когда уедет… – Она запнулась, поправилась: – Когда уедут дружинники. Скажите всем, чтобы молчали.
Низко поклонившись, челядинцы
Она не думала о казни, о позоре или заточении. Ее больше всего страшило, что этот ничтожный сын Рюрика осмелится ударить ее. Ее, дочь Вещего Олега…
«Асмус!…»
Это имя мелькнуло вдруг, Ольга не думала о подосланном Кисаном византийце. Мелькнуло, но озарило некую не очень определенную возможность хоть какой-то защиты.
– Асмуса ко мне. Быстро!…
И нашли быстро, и пришел быстро. Остановился у порога, низко поклонился. Молча замер у дверей. Но, каким бы быстрым ни было его появление, Ольга успела сообразить, для чего позвала его и как ей для этого следует поступать.
– Пойди в оружейную и скажи оружейному боярину, что я велела тебе принести меч. Небольшой, мне по руке. Выберешь сам.
Асмус был на редкость проворен, понятлив и исполнителен. Он очень быстро доставил Ольге меч, причем именно тот, который она подразумевала, отдавая наказ: короткий, приспособленный для пешего боя в тесном пространстве. Молча поклонился, молча протянул его княгине.
– Что сказал оружейник?
– Сказал, чтобы я не вздумал цеплять меч к поясу, так как не имею права носить оружие.
Она предполагала именно этот запрет. А потому и повелела волей великой княгини великого княжества:
– На колена!
Асмус опустился на одно колено перед Ольгой.
– Правом и властью, дарованными мне Великим Киевским князем Игорем, я, великая княгиня Ольга, жалую тебя званием русского дворянина с правом постоянного ношения оружия. За эту милость ты и все потомки твои мужеского пола обязаны не щадить здоровья своего, именья своего и живота своего, огнь и меч обращая против врагов Руси до скончания веков ее. – Великая княгиня ударила византийца мечом по плечу. – Встань и пристегни меч к поясу.
– Благодарю, великая княгиня. – Асмус чуть выдвинул меч из ножен и поцеловал лезвие. – До скончания веков.
– Не знаю, почему я верю тебе, Асмус, – озабоченно сказала Ольга и вздохнула. – Может быть, ты обладаешь даром кудесников внушать веру в себя, может быть, ты и впрямь беспредельно искренен и честен пред богами и людьми, а может быть, у меня просто не осталось тех, кому можно доверять до конца. Не знаю, но я верю тебе.
И опять византиец лишь молча поклонился. Со двора вдруг донесся тяжелый грохот мечей.
– Сюда скачет князь Игорь, – быстро проговорила Ольга. – Я спрячу тебя в своих покоях. Сиди тихо, но, если мой супруг ударит меня, ты выйдешь и убьешь его на месте.
– Я убью его, великая княгиня, – хрипло от перехватившего вдруг горло удушья сказал Асмус. – Клянусь всем святым…
Этот невольный, ненаигранный, внезапный хрип из-за спазма в перехваченном от волнения горле убедил великую княгиню в искренности Асмуса больше всех самых торжественных клятв. И она искренне ответила: