Ольга, королева русов. Вещий Олег
Шрифт:
Самым слабым звеном кольчуги Свенельда была его совсем еще крошечная внучка, дочь Мстиши и приемной дочери князя Мала. Он долго уговаривал родителей перевезти дочь из древлянских лесов в Киев, убеждая, что лист проще всего спрятать в лесу. Однако молодые родители расставаться с нею не хотели, а князь Мал молчаливо поддерживал их несогласие.
Великий князь пока не предпринимал никаких действий. Сидел в маленьком городке, стараясь вернуть безоглядную веру дружины в своего вождя, по опыту зная, что ворчание и разброд до добра не доведут. Он хорошо кормил своих воинов, однако денег на украшения и подарки у него не
И здесь, вдали от стольного града Киева, от жен, детей, от изодетых и изукрашенных воинов Свенель-да, он чувствовал некую безостановочную работу, слышал шорох раздираемой на части силы своей дружины, но не знал, кто именно точит эту силу. Не помогали ни командиры, ни старые дружинники, ни многочисленные и щедро оплачиваемые соглядатаи. Дружинное братство и круговая порука были сильнее его самого. Великого князя Киевского.
У князя Игоря был неплохой запасной ход, который он приберегал до последнего. Этим последним ходом было повеление идти на полюдье в землю древлян. Но он сам, сам расщедрился и отдал право на это полюдье Свенельду, легко покорившему лесных славян. Отобрать данное право означало ссору с воеводой, а этого великий князь не просто не хотел – этого он побаивался.
Однако дружина продолжала тихо роптать. А когда обнаружились первые случаи побегов дружинников в Киев – несмотря на клятву, данную лично великому князю, за нарушение которой полагалась смертная казнь, – князь Игорь вынужден был сдаться. И объявил, что поведет дружину в землю древлян на полюдье.
В тот же вечер Адвольф на добром коне тайком выехал в Киев. Нещадно гнал всю дорогу, успел к полуночи найти Свенельда и доложил ему о решении великого князя.
– Возьмешь свежего коня и вернешься в дружину. Я найду вас, волки, как только великий князь войдет в пределы древлянских земель.
План Свенельда сработал без всяких изменений.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
На другой день Свенельд посетил великую княгиню, предварительно уведомив ее через гонца. Ольга встретила его очень приветливо, похвасталась сыном, еле сдерживая собственное умиление. Воевода потрепал крепенького малыша за щечку, усмехнулся:
– Сам дедом стал, а на твоих руках собственного мальчонку вижу.
Ольга сурово нахмурилась.
– Оставь эти разговоры, Свенди. Мой сын, – она подчеркнула слово «мой», – законный наследник Киевского Великого княжения. Не хватало еще свар с боярами и славянами.
– Прости, королева русов, – Свенельд невесело усмехнулся
– Поэтому… – Ольга наклонилась к ребенку, чтобы избежать суровых глаз воеводы. – Не трогай пока князя Игоря. Пока, Свенди. Пока сыну не исполнится хотя бы год.
– Именно год?
– Да. Мне так сказал христианский священник. Все передается через молоко, а я сама кормлю Святослава.
– Все передается через кровь. Ты забыла об этом, дочь Олега?
– Месть –
– И это тоже сказал тебе священник?
– Да.
– Что ж, если ты считаешь месть за убийство отца делом, противным твоей совести, я возьму на свою душу не только отмщение за гибель своего отца Си-гурда, но и за великого князя Олега Вещего, – Све-нельд резко встал. – Прости, великая княгиня, и разреши удалиться.
И стремительно вышел, не ожидая ее слов.
В душе его опять вскипела такая мешанина из любви, злости, понимания и непонимания, что, если бы он остался хоть на миг, он бы все выложил великой княгине, любимой женщине и матери его сына. Но он вовремя ушел, а пока бродил по дворцовым переходам, разыскивая Ярыша, злость и непонимание улеглись на самое дно. И он встретил побратима почти спокойно. А после обычных вопросов о здоровье сказал:
– Бери коня посмирнее и – к древлянам. Глаза Ярыша блеснули, как в старые времена:
– Неужто дождался я?
– Я тоже дождался, – усмехнулся Свенельд. – Пришла пора поквитаться и для тебя, и для меня, и для Горазда.
Воротившись домой, он тотчас же послал гонца к древлянскому князю Малу с берестой, пахнувшей сандалом. В ней воевода не только уведомлял князя о готовящемся походе княжеских дружин, но и просил как можно быстрее переправить в Киев его дочь и внучку. Славянский князь вовремя получил бересту, но с тем же гонцом отправил Свенельду свое послание. В нем он умолял воеводу заставить великого князя повременить с наступлением на Древлянскую землю.
Однако исполнительный Адвольф уже мчался в дружину на самом резвом скакуне из конюшни самого Свенельда.
Впрочем, Свенельд знал великого князя куда лучше, чем князь Мал. Игорь был весьма медлителен в принятии решений да и в самих действиях, коли уж решения со скрипом были приняты. Это не было осмотрительностью вождя – это была нерешительность вялого человека.
Гораздо больше Свенельда тревожила размолвка с великой княгиней, весьма похожая на семейную ссору. Без ее согласия на кровную месть обоих родов – рода конунга Олега и рода витязя Сигурда – невозможно было обойтись, хотя сам Свенельд в запальчивости и выкрикнул нечто подобное. Нет, поскольку тогда кровная месть превращалась в рядовое убийство.
А он так не любил каяться и просить прощения! Однако свалить всю вину на Мстишу было и опасно, и неверно. Внуки бы тогда не поняли жестокости его сына, приписав ее не необходимости, а лютости и жажде мучений.
Ольга капризна и несговорчива, как избалованный ребенок. Кто же избаловал ее? Мать умерла при родах, тогда – отец? Но конунг был суров и требователен ко всем в равной степени. Тогда кто же?…
Да они ее и избаловали. Там, на озерах с кувшинками в поместье воеводы Ставко. «Ольга – королева русов!…» – восторженно и вполне искренне вопили они. Но королев, как и королей, готовят с детства. Готовят долго и тщательно, гася в ребенке зачатки зазнайства и вседозволенности. А что же делали они? Они лелеяли и зазнайство, и вседозволенность у маленькой Ольги. Они упоенно играли в королевский двор, зная о нем только то, что говорили легенды. И сотворили свою королеву.