Ольга, королева русов
Шрифт:
– Встань, – брезгливо сказала княгиня. – Гляди мне в глаза и отвечай коротко: да или нет.
– Да или нет, – зачем-то повторила колдунья. Ольга молчала, сурово смотрела в упор. Старуха не только не отводила глаз, но даже не решалась моргать. Княгиня молчала долго, испытующе глядя на нее. Наконец спросила резко:
– Кто сильнее, твои чернобоги или Бог христианский, которого они называют Иисусом Христом?
На этот вопрос невозможно было ответить ни «да», ни «нет». И княгиня со злым любопытством ждала, как старая ведьма выпутается из трудного положения. А старая
– Казни. Лютой казнью казни меня, княгиня, но Бог христианский сильнее всех!..
Ольга помолчала. Сказала, понизив голос:
– Есть такое средство, чтобы, выпив его в вине, человек уснул, но так, чтобы сон ему прекрасный приснился? А утром чтобы встал и всегда помнил бы об этом сне?
– Приворотное зелье? – догадливо шепнула старуха.
– Знать не хочу. Чтобы сил своих не потерял во сне. Сил и желаний. Чтобы только о них и помнил.
– Есть, княгинюшка светлая, есть… – бормотала старуха, роясь на полке, заваленной кореньями и сушеными травами. – Вот, княгинюшка светлая…
– Сколько нужно на кубок?
– Две щепоти всего. Две щепоти твоих. Только приласкать уснувшего надо, приласкать.
– Приласкать? Кого приласкать, старая?
Старуха испуганно примолкла. Ольга спрятала холщовый мешочек в складках платья. Сказала с нешуточной угрозой:
– Если проболтаешься кому, палач очень медленно замучает тебя на растяжках. Поняла, старая?
– Пожалей старость мою, княгинюшка!.. – в ужасе закричала старуха.
И пала ниц пред Ольгой. Княгиня, подумав самую малость, высоко подобрала подол платья, перешагнула через лежащую старуху и вышла из пещеры.
К ней подвели коня, подсадили в седло. Ольга молчала, напряженно размышляя.
– В Киев? – тихо спросил молодой боярин.
– Что, Хильберт?.. – Княгиня очнулась. – Да. Да, да, да, я поняла, поняла. Это было – да.
Боярин ничего не понял, но решил уточнить:
– А со старухой что делать?
– Со старухой?.. – только на миг задумалась Ольга. – Меч при тебе? Тогда сам должен знать.
И первой тронула коня.
Двое дружинников выволокли колдунью из пещеры, стащили к берегу, бросили на песок.
– Раз… Два…
Еще до третьего счета из пещерки ящерицей выскользнула молодка, назвавшаяся Родимкой. И исчезла в прибрежном кустарнике.
Тускло блеснул меч в предгрозовых зарницах, и седая голова старухи скатилась на песок.
Свенельд еще в раннем детстве взял в руки боевой меч, а в двенадцать лет уже был зачислен в младшую дружину князя Игоря. Воевал отважно и умело, добился почестей и богатства, став к зрелым годам первым воеводой Великого княжества Киевского с правом набирать собственную дружину. Для прокорма ее ему была пожалована вся Древлянская земля, которую он, кстати, и привел под руку князя Игоря. С древлянами, которых примучил, выражаясь языком тех времен, он жил в мире и согласии, устраивая для них празднества во время ежегодного осеннего полюдья, а потому и дань, что он взимал при этом, не казалась
Игорь доверял ему в делах государственных, прислушивался к его советам, но держал на расстоянии и не только что в друзьях – при личном дворе не числил. Свенельд не обижался, поскольку знал причину: он вырос во Пскове, и детство его прошло в тесном общении с дочерью князя Олега Ольгой, ставшей в десять лет супругой князя Игоря. И даже рад был такому отчуждению от княжеского двора, потому что долго не мог забыть о своей первой детской влюбленности. Он унаследовал от матери чисто славянскую преданность, друзей не забывал, и превращение веселой и умненькой подружки детских проказ и игр в великую княгиню переживал долго и тягостно.
А потом женился на дочери псковского наместника Ставко Всеславе, которая родила ему двух сыновей и дочь. И окончательно примирился с судьбою, тем более что видел теперь княгиню Ольгу чаще всего только издалека.
Правда, однажды такое спасительное отдаление было нарушено. Это случилось после того, как он по повелению князя Игоря наголову разгромил уличей и вернулся в Киев со славой и богатой добычей. Среди добычи оказалась и хорошо выезженная породистая кобылка-иноходка со звездочкой во лбу и в нарядных белых чулочках на передних ногах. Он привел ее в Киев для Игоря, однако Великий князь Киевский дара его не принял:
– Ценю твою щедрость, воевода, но князья киевские на кобылах не красуются.
Великий князь был не один. В палате находился скорее худой, нежели худощавый боярин, старательно и бесшумно что-то искавший на заваленной пергаментными и берестяными свитками полке. Это был Кисан. Свенельд сразу узнал его, но сделал вид, что не заметил.
– Отдай ее венгерскому королю, – посоветовал он. – Венграм нравится блаженствовать в седлах.
– Я ничего не отдаю, воевода. Я беру. – Великий князь подумал. – Лучше уж подарить иноходку моей княгине. Княгиня любит скачки, а трястись ей совсем ни к чему.
– Как тебе будет угодно, великий князь.
– Мне угодно, чтобы ты сделал это, – вдруг посуровел Игорь. – И немедля.
Ему была свойственна внезапная перемена настроения. Как рассказывал Свенельду его отец Сигурд, Игорь унаследовал подобную переменчивость от князя Рюрика. Эта черта вообще была странной приметой всего их рода вкупе с необъяснимой недоверчивостью и звериной настороженностью.
– Как повелишь, великий князь.
Игорь недобро усмехнулся:
– Я не забыл псковские заводи в белых кувшинках. Были, были в далеком детстве тихие заводи, заросшие белыми кувшинками…
…И как-то неожиданно, без гонцов, в усадьбу наместника Ставко приехали оба князя вместе. Полновластный правитель Киевской Руси Олег и единственный наследник Рюрика Игорь, зверино выжидающий, когда же освободится заветный Велико-княжеский Стол.
Дети играли в прятки на берегу пруда, когда к ним подошли оба князя. Итак случилось, что девочки, Берсень и Ярыш убежали прятаться, а Свенди выпало искать их, и он считал до двенадцати, как было оговорено. Князь Олег, не глядя, потрепал его по голове и сказал Игорю: