Олимпиец
Шрифт:
– «Семнадцатый»! – крикнул Метелл, в отчаянии глядя, как красный конус удаляется от их катера с неимоверной быстротой. – Перехватите черный ящик. Мы заняты спасением человека.
– Понял, Метелл. Сейчас подцеплю эту рыбку.
В овале левого иллюминатора Метелл увидел, как «Семнадцатый» нырнул вслед за добычей прямо в поток разновеликих осколков. Все они, не долетая до катера, вспыхивали и плавились, а «Семнадцатый» кувыркался, прыгал то вверх, то вниз, уворачиваясь от крупных частей звездного монстра, и распылял своим слабеньким защитным полем частицы поменьше. Метелл невольно залюбовался. Да, это тебе не стоя на месте отбиваться от всякого хлама.
Спасательная капсула тем временем была уже загнана в шлюз, а манипулятор, сложенный втрое, убран в корпус катера. Через четыре минуты выуженная из космоса капсула автоматически будет переправлена в медицинский блок, где уже покоятся три точно такие же, не подающие, однако, признаков жизни. Жив человек внутри или нет? Метелл покосился на «левокрыла».
– «Восемнадцатый», подтвердите погрузку спасательной капсулы.
Метелл не сразу сообразил, что его вызывает боевая станция. Вернее, судя по мутной голограмме, что прыгала и рябила прямо перед его лицом, вызывал военный трибун Скрибоний.
– Подтверждаю! – кивнул Метелл и в этот миг увидел, как на экране его компа красный конус и желтое блюдце катера слились. – «Семнадцатый» поймал черный ящик! – выкрикнул он.
– Молод… – начал было Скрибоний и осекся.
Потому что в этот миг заметил – как заметил это и Метелл, – как на крошечный диск «Семнадцатого» надвигается бесформенная громада, бывшая когда-то бортовым ускорителем «кошелки». Быстроходному спасательному катеру ничего не стоило увернуться от неповоротливой уродины, если бы… Да, если бы катер мчался в открытом пространстве. А сейчас он был зажат между чудовищным осколком и силовыми экранами станции и успеть проскочить в эту щель у него не было ни малейшего шанса.
– Затемнение, – приказал упавшим голосом Метелл, не дожидаясь, пока экраны озарятся ослепительной вспышкой.
– Кто был на «Семнадцатом»? – спросила Елена.
Она не надеялась на ответ, но Метелл сказал:
– Вибий и Гирций. Почему они не заметили этого осколка?! Почему?
– Еще два парня погибли, – сказал Скрибоний, опускаясь в кресло. – Им было по семнадцать… все же память патрициев не всегда заменяет реальный опыт.
Корвин, который сидел позади него в кресле техника, не ответил.
Он вообще практически все время молчал – с того момента, как явился на станцию, как будто надеялся здесь найти пропавшую Верджи.
Когда Лери при встрече обняла брата и принялась утешать, он лишь сказал:
– Мне нужен кто-то из них живым.
Лери не сразу поняла, что он говорит о колесничих.
– Кто-то живой, чтобы обменять на Верджи, – уточнил Марк.
– Думаешь, она у них в плену? – осторожно спросила Лери.
– Уверен, – заявил Марк.
Но спасательные катера находили только погибших.
И вот наконец сообщение: выловили капсулу с живым колесничим.
– «Восемнадцатый» сейчас перегрузит его в медицинский блок. Они нашли три трупа и одного живого.
– Префект! Тут такое дело, – раздался по внутренней связи голос хирурга. – Этот спасенный в одной капсуле с роботом запитал систему обеспечения от энергоблока робота, потому и уцелел.
– Робот? – переспросил Марк, оживившись. – Но колесничие не используют роботов.
– Ну да… это наш робот-триарий.
– А человек? – Марк стал подниматься, вцепившись в поручни кресла.
– Если судить по жетону, это Альфред Дебро, сержант. Но если глаза меня не обманывают, это молодая женщина.
– Что?..
Марк сорвался
Марк сидел в кресле за прозрачной перегородкой медицинского блока боевой станции и смотрел, как хирург-робот, управляемый медиком, вскрывает спасательную капсулу. Красные и зеленые вспышки, подрагивая, демонстрировали на голограмме работу сердца и мозга.
Хирург, глядя на голограмму, оставался бесстрастен. Как будто то, что он сейчас видел, было какой-то заурядной процедурой. К примеру, осмотром перед вылетом или… Только лицо его, и прежде имевшее сероватый оттенок, теперь сделалось пепельным. И сразу стало видно, как стар этот человек. Кости выперли под пергаментной кожей, глаза запали, и заострился нос. А губы сомкнулись в тонкую нить. Столь тонкую, что рот, казалось, исчез с лица. Хирурга звали Луций Валерий Корвин, и он доводился Марку двоюродным дедом.
Красные и зеленые точки метнулись, исчезли, но тут же появились вновь. Это означало, что спасательная камера вскрыта. Марк увидел профиль женщины. Сколько раз по ночам, приподнявшись на локте, в мерцающем свете ночного светильника видел он этот профиль с прямым носом, высоким лбом и твердым, упрямым и одновременно маленьким подбородком. Сейчас это лицо было абсолютно белым, и лишь на щеке алело пятно, будто Танат, этот всемогущий бог смерти, оттиснул на лице Верджи свое тавро.
Марк приник к прозрачной перегородке. Ладони уперлись в прочнейшее псевдостекло и тут же сделались влажными. Он видел, как опадают чешуйки покрытия спасательной капсулы под молекулярными резаками. С девушки аккуратно сняли броню, потом хирург срезал одежду. Наконец все тело было освобождено. Нигде видимых повреждений. Хирургический робот, производивший вскрытие капсулы, уступил место своему собрату. Выкрашенная в светло-зеленый цвет умная машина замерла, вскинув вверх манипуляторы и ожидая, что укажет ей хирург-человек. А человек на миг задумался, вновь скользнул взглядом по голограмме из пляшущих зеленых и красных огоньков. Губы его чуть дрогнули (впрочем, никто, даже Марк, не заметил этого секундного замешательства). В следующий миг решительным жестом хирург надел управляющий шлем и произнес:
– Полное сканирование.
А первый робот в соседнем блоке уже вскрывал вторую из спасательных капсул. Управляющий чип сообщал, что человек внутри мертв. Так оно и было. Обломки костей, обрывки мышц и внутренностей смешались в единую темно-красную пульпу. Глядеть на эту кашу без тошноты мог лишь механический хирург.
Марк тяжело вздохнул, набирая в легкие воздух, и вошел в реанимационную камеру. Защитная пленка покрывала его с ног до головы, пленка столь тонкая, что ее почти на замечаешь, лишь кажется порой, что на лицо налипла осенняя паутина, и невольно хочется ее смахнуть.
Верджи вытянулась на ложе в неестественной напряженной позе. Будто она ожидала нападения и не знала, с какой стороны последует атака. Десятки датчиков, напоминающих коричневые личинки, облепили ее тело. Но глаза ее были открыты. И глаза улыбались.
– Ты жива… – Он протянул руку и коснулся ее плеча. – Прости, не могу тебя обнять.
– Как я выгляжу? – спросила Верджи. – Со стороны наверняка кажется, что меня пожирают муравьи. За сколько часов они могут сожрать человека?
– Верджи… – У Марка дрогнул голос, что совершенно недопустимо для префекта по особо важным делам. – Врач сказал, что скоро ты будешь здорова, как прежде. Ты отделалась парой ушибов и…