Олимпийские игры
Шрифт:
— А тебе не жалко, что он раб?..
— Что за странные мысли приходят тебе в голову, братишка? Почему мне может быть жалко?
— Да ведь он человек и тоже был раньше свободным.
— Человек? Раб не человек, он существует только для того, чтобы работать и выполнять приказания хозяина. Многие из рабов были раньше свободными, но все-таки они ведь варвары, а не эллины, как мы с тобой…
— А ты знаешь, что Гефест спас меня от бешеного быка? С тех пор он хромает.
— Я не слышал об этом…
— Да… никто
— Это достойный поступок! Гефеста следует наградить!
— Я думаю, может быть, отец согласится…
— Что?
— Отпустить его…
— Дать ему вольную? — задумался Каллий. — Что ж, пожалуй, я поговорю с отцом. Можно даже купить ему мастерскую, гончарную, например. Пусть люди знают, что в доме Арифрона умеют вознаграждать верность!
— Спасибо, Каллий, спасибо! — горячо воскликнул Лин.
— Как тебя это волнует! — засмеялся Каллий. — Ты странный мальчик, братишка. Но пока ничего не говори Гефесту. Я не знаю еще, согласится ли отец. Он дорого заплатил за Гефеста.
— Если ты попросишь, согласится. Ведь ты прославил его имя…
— Посмотрим…
— Эй, Каллий, Лин, сберегли ли вы места для нас? — кричали Ликон, Датон и Теллеас, пробираясь сквозь толпу на трибуне.
— Идите, идите, лентяи, — ответил Каллий, — долго же вы сегодня спали! Ведь вы пропустили и двойной бег, и шестерной!
— Но зато успели к самому интересному, к кулачному бою! — возразил Теллеас, дружески трепля Лина по затылку и садясь около него. — Ты, конечно, знаешь, что кулачный бой — самый древний вид спорта?
— Знаю… Аполлон дрался с богом войны, Аресом, и победил его давным-давно. Еще когда не было людей!
— Верно!
— Идут, идут! — закричали со всех сторон зрители.
На арене появились бойцы. Они медленно подходили к распорядителям, чтобы тянуть жребий.
— В первой паре Евридам против Никофона! — прокричал глашатай.
— Ой, как они странно одеты! — удивился Лин.
— Ну, ты ведь видел только тренировки мальчиков в палестре, — улыбнулся Ликон, — там нет серьезной опасности. А здесь необходимы предосторожности!
— Что у них на головах?
— Бронзовые колпаки для защиты. А на случай, если сильный удар придется по уху, надевают специальные повязки. Никому ведь не хочется оглохнуть, правда?
— Посмотри на их руки, — вмешался Датон, — они обвязаны кожаными ремнями до локтей и свободны только пальцы. Хотя эти ремни и называются «мягкими», однако они усиливают удар…
— По правилам Олимпийских игр не разрешается прикреплять к ремням свинцовые пластинки? — спросил Теллеас.
— Нет, — поморщился Каллий, — это считается слишком грубым… Но вот первая пара начинает!
Однако бойцы не спешили. Как и борцы, они выжидали, стоя друг против друга.
Никто в те далекие времена не догадался бы, каким станет кулачный бой через две с половиной
Стадион долго и терпеливо ждал, а бойцы все примеривались, медленно кружась и напряженно следя друг за другом. Внезапно один из них выбросил вперед руку и, ударив противника в голову, ловко увернулся от ответного удара.
Теперь нападения следовали одно за другим. Силы противников казались равными, и невозможно было предсказать исход боя.
— Какие удары! — восхитился Теллеас.
— Да, Никофон славится своим ударом. Знаешь ли ты, что он разбивает кулаком не только дерево, но и камень? — спросил Каллий.
— Я слышал об этом. Но ведь и другие не менее сильны.
— Никофон много раз побеждал не потому, что он самый сильный. Он хладнокровнее своих противников и, кроме того, умеет очень ловко увертываться. А ведь особенно высоко ценится такой боец, который сумеет победить, не получив ни одного серьезного повреждения.
— Ну, что до хладнокровия, то, пожалуй, в этом Евридам посильнее Никофона… Помнишь историю с зубами?
— Как же! — засмеялся Каллий. — Расскажи-ка Лину!
— Знаешь, мальчик, однажды Евридаму раздробили все зубы. И он проглотил их, чтобы противник не заметил силы нанесенного удара. Тот решил, что плохо рассчитал, и растерялся. А Евридам воспользовался этой растерянностью и выиграл бой!
— И остался без зубов?
— Конечно! Что такое зубы для кулачного бойца? Мелочь… Иногда они уродуют друг друга до неузнаваемости.
— Правила! Правила! — закричал вдруг судья, который все время стоял около бойцов, и угрожающе взмахнул своей длинной рогатиной.
— Неверный удар! Он нарушил правила!
— Нельзя бить по телу!
— Стыдись, Евридам!
Стадион бушевал. Все хорошо знали, что бить можно только в голову. Лишь неопытный боец мог нанести удар в грудь, плечо или бедро.
Евридам не был особенно виноват, — увертываясь, Никофон сам подставил плечо, но зрители выходили из себя, грозно размахивали кулаками и осыпали Евридама насмешками.
Хотя Евридам славился своим хладнокровием, сейчас он все-таки растерялся и, неловко оступившись, упал.
— Бей его, Никофон, бей!
— Ударь крепче! — неистовствовали зрители.
Бить лежачего правилами не запрещалось, если он не признавал себя побежденным и продолжал сопротивляться. Поэтому Никофон, не колеблясь, нанес поверженному врагу такой страшный удар, что тот на мгновение потерял сознание.