Оловянная корона
Шрифт:
Он некоторое время бродил вокруг, пока случайно не приткнулся к Руслану, сидевшему в таком же грустном молчании рядом с Романом Валерьевичем. Почему-то с ними Иван почувствовал себя легче, будто они испытывали сейчас то же самое, а может и по другой причине - ни Меренков, ни Яникеев не перешептывались о случившемся, опасаясь вдруг повысить голос.
– Значит трое, - голос Руслана заставил Турова вздрогнуть.
– Всего трое?
– Уже нет, остался один, - ответил Роман Валерьевич.
– И вы, профессор,
– Конечно, не скажу, - кивнул ясновидец.
– От этого зависит будущее. Ваше знание добавляет слишком много вероятностей развития дальнейших событий. И не факт, что в результате него не погибнет больше людей. Я выбрал худшее из зол.
– Но вы можете сказать, кто это не будет?
– Это то же самое, что и намекнуть, кто умрет. Знаете на что это похоже, Руслан Рашидович? Когда нападает толпа на человека, а он достает пистолет. И все знают, что там всего лишь один патрон. Всего один, а их вон как много. Но никто не решается ударить первым, потому понимает - тогда пуля достанется ему. Может, я немного примитивно объясняю, но так оно и есть. Только толпа это мы все, будущее - тот самый человек, на которого напали. Понятно?
– То есть, залог успешной реализации вашего плана - неведение окружающих?
– Именно так, - согласился Роман Валерьевич.
– Сохранение всех исходных данных, как я это называю.
– Ладно, а что до второй части плана?
– И тут все тоже без изменений, Руслан Рашидович. Нам по-прежнему будет нужен сильный телепат.
– Вы меня извините, но мы же сами всех понизили, - вмешался Туров.
– Вдобавок эти телепаты, как Игоря похоронили, так ушли сразу. Надо тогда вернуть. Подождите, а зачем вам телепат?
– Только телепат победит телепата, - загадочно сказал Роман Валерьевич.
– Так будет.
– С чего вы взяли? Нас почти десять кинетиков, он не сможет физически залезть в голову к каждому. Без проблем его вынесем...
– А что, если он спрячется среди королевского войска? Или вы, Иван Сергеевич, будете "выносить" всех подряд?
– Роман Витальевич не сказал в открытую, что Ваня дурак, но чувствовал себя Туров именно так.
– Конечно, можно было бы использовать вашу знакомую, Елену Григорьевну. Квик, да еще с защитой от телепатии, практически стопроцентный успех на победу.
– Но...
– Но Елену Григорьевну вывели из игры. Восстанавливать силы она более двух недель. Видимо, Михаил Эммануилович действительно ее опасался.
– И сражение произойдет раньше, чем по прошествии двух недель?
– догадался Туров.
– Раньше, - кивнул ясновидец.
– Поэтому и будет нужен телепат. Понимаете, когда один телепат вторгается в сознание другого, это не проходит бесследно. Подобное можно сравнить лишь с дуэлью снайперов в разрушенном Сталинграде. Это своего рода блик оптического
– То есть, когда Канторович полезет в голову нашему телепату, тот заметит его посреди тысячного войска?
– Именно, Иван Сергеевич, именно. Все довольно просто.
– Но как он сообщит нам, если, к примеру, Канторович возьмет верх над ним?
– Никак. Это будет битва двух умов, битва двух телепатов.
– Профессор, но я возвращаюсь к тому, что сказал. Где мы теперь возьмем телепата? Догонять их?
– Не беспокойтесь, Иван Сергеевич. У нас будет свой телепат. В свое время он будет.
Уходили почти затемно. Иван подумал, что логично было бы переждать ночь и отправиться в путь утром, но вряд ли кто теперь хотел оставаться в пустой деревне, рядом со свежими могилами. Иллиан не прощался со своим бывшим стражником и не стоял молча у места его захоронения. За все время своего путешествия, Иван выяснил, что скорбеть по покойникам после их погребения, значит поддаться влиянию Проклятого, Темного Бога, отвергнутого Тремя Богами. Чтить и славить мертвецов - это сколько угодно, но плакать о них - ни-ни.
Этот обычай был одним из немногих, который Иван одобрял. Смерть - лишь продолжение жизни. Хотя часто бывает, что и не твоей. Но какая по сути разница? Вот Ил, кровь земли кантийской, выращенный на почтении Трем Богам, похоронил Фергуса с почестями, которых удостаивается не любой воин, но не проронил ни слезы. Потому что в его мире так было должно.
Ленка другой случай - весь день ходила с красным лицом и распухшим носом, хотя в открытую, конечно, не ревела. Вот ей бы хоть немного выдержки и смирения лорда Лейтли.
Хотя это все лишь рассуждения. Турову самому, когда он проходил мимо могилы, стало тяжело дышать и сердце сжалось в груди. Перед глазами встало лицо Фергуса, деланно серьезное, постоянно обеспокоенное, ведь он еще совсем мальчишкой был. Иван сжал зубы, словно лошадь, стараясь перекусить невидимые удила, и отвернулся.
Теперь на плато остались лишь Кристиан - мальчик-ясновидец, которого нашел Роман Валерьевич, сам профессор и Кейн Нотаниэль. Последний держал в руках зажженный факел.
– Давай, Кейн, - негромко сказал профессор.
– Теперь можно.
Нотаниэль робко озираясь, будто ожидая поддержки наблюдающих за ним, пошел к самому дальнему дому. Немного поколебавшись, он ткнул факелом куда-то под крышу и подождал, пока огонь нехотя перешагнул и обнял сухое дерево. Повалила сначала тонкая струя белесого дыма и воздух вокруг строения пошел тонкой рябью.
Турову почему-то вспомнилось "Окно". Также вокруг все плавилось, только, конечно, огня не было. Увидит ли он снова когда-нибудь "Окно"? Вернется ли домой?