Ольстер - истоки трагедии
Шрифт:
Связь ольстерской экономики с остальной Ирландией нельзя полностью сбрасывать со счетов. Хотя внутренний рынок играл второстепенную роль, все же он существовал. Крупная буржуазия Ольстера была заинтересована не в отрыве провинции от Ирландии, а в сохранении всей страны в ее прежнем колониальном положении, в частности сохранении привилегированного положения Белфаста внутри Ирландии. На это прямо указывал лидер ирландских националистов Дж. Редмонд, заявлявший, что в Белфасте нет купца, не связанного с Югом или с Западом Ирландии. В то же время для предпринимателей Ольстера был невыгоден любой разрыв с Великобританией, ибо они были куда более тесно, чем с Югом, связаны с английским рынком и рынками стран Британской империи. Экономические трудности 1920–1921 гг. использовались ольстерской буржуазией как аргумент в пользу укрепления хозяйственных связей с Англией. Парадоксальность этого обстоятельства не лишала его известной убедительности. Одной из причин, усугубивших экономические трудности Ольстера, была, как уже ‘указывалось, односторонность его промышленного развития, зависимость от внешнеторговых связей, хозяйственный отрыв от большей части острова. Однако было очевидно, что ослабление уже сложившихся хозяйственных связей с Англией в то время могло еще более ухудшить обстановку. Не последнюю роль в этом убеждении сыграл бойкот экономических отношений с Ольстером, санкционированный южноирландским правительством в сентябре 1919 г. Бойкоту подверглась вся торговля с Севером, а также ольстерские банки, банкноты и чеки которых на Юге были объявлены контрабандой. Эта мера способствовала усилению депрессии в ряде отраслей ольстерской промышленности и в значительной степени дезорганизовала деятельность банков. Кроме того, когда во время кризиса 1920–1921 гг. внешние рынки для ольстерской промышленности оказались во многом закрытыми, ирландские потребители, покупательная способность которых не могла, конечно, компенсировать потерю английского рынка, но могла его частично восполнить, оказались отрезанными от ольстерских товаров. Особенности экономического развития Ольстера, явившиеся следствием колонизаторской политики британского империализма и усугубленные трудностями экономического кризиса 1920–1921 гг., во многом предопределили позицию Ольстера в политических событиях 1918–1921 гг. Говоря об экономической истории Ольстера, нельзя также забывать о наличии там целого ряда факторов социально-политического, национального, религиозного характера, помешавших складыванию в этом районе революционной ситуации.
Юнионизм против гомруля
В ольстерской истории и в ольстерской жизни тесно переплелись этнический, религиозный, социальный и политический факторы. Порой они неотделимы друг от друга.
Социальная структура Ольстера в начале XX в. соответствовала особенностям его экономического развития. Хотя в городах проживало 38,5 % ольстерских жителей, удельный вес промышленного населения был велик. Жители Ольстера составляли лишь 28 % населения Ирландии, однако его промышленные рабочие насчитывали 42 % рабочего класса страны{65}, что свидетельствовало о концентрации промышленности в северо-восточной части острова.
В первое десятилетие XX в. в Ольстере, в отличие от остальной Ирландии, уже не только существовал оформившийся класс буржуазии, представленной большой и влиятельной группой крупных и средних капиталистических предпринимателей, а также мелкобуржуазной прослойкой, но и имелись налицо сложившиеся кадры промышленного пролетариата, более половины которого было сосредоточено в Белфасте.
В этническом отношении население Ольстера не было однородным. Большую часть его, примерно две трети, составляли потомки английских и шотландских колонистов. Они входили в своеобразную этническую группу, представители которой отличались своим англосаксонским происхождением от коренного ирландского населения Ольстера, составлявшего там меньшинство и происходившего от ирландских гэлов (кельтов).
Вопрос об этногенезе жителей Ольстера является чрезвычайно сложным. Он не может считаться решенным и до настоящего времени. Трудный и противоречивый процесс ольстерского этногенеза продолжается и поныне. Отсюда — возникновение многочисленных, порой взаимоисключающих друг друга мнений в историографии. Если же исходить из того, что уже очевидно и, видимо, бесспорно, то следует отметить следующее: 1) неоднородность населения Ольстера; 2) наличие отличительных признаков у части ольстерского населения — протестантов, потомков англо-шотландских колонистов; 3) существование многих признаков, сближающих ольстерских католиков с населением основной части Ирландии; 4) присутствие ряда черт, сближающих как католиков, так и протестантов Ольстера (единая территория, экономика).
Помимо территориально-хозяйственных, важнейшими показателями национально-этнических процессов являются языковые, культурные и психологические факторы. В Ольстере этнические контакты ирландцев с англичанами и шотландцами были затруднены различиями в социально-правовом положении, отношением местного населения к колонистам, как к захватчикам, различиями в языке, религии, культуре.
Представители англо-шотландской части населения Ольстера в то же время не считали себя ни шотландцами, ни англичанами, а именовались англо-ирландцами и шотландо-ирландцами или просто ольстерцами. За три столетия жизни в Ольстере они привыкли считать ольстерскую землю, отобранную их предками у ирландцев, своею собственностью и намерены были использовать любые средства для сохранения своего привилегированного положения на северо-востоке Ирландии.
Существо национальной проблемы в Ольстере сводилось не только и не столько к этническим особенностям части ольстерского населения, которые за длительный период колонизации Ольстера легко могли стереться и исчезнуть из памяти поколения XX в. Суть же заключалась в том, что национальный вопрос искусственно поддерживался и раздувался теми, кто был непосредственно в нем заинтересован как в самом Ольстере, так и за его пределами.
Эта задача во многом облегчалась религиозной разобщенностью жителей Ольстера, которая в общих чертах совпадала с их национальным размежеванием. К началу XX в. население Ольстера распределялось в основном между католической, англиканской и пресвитерианской церквами. При этом в силу ряда исторических причин соотношение между ними не было одинаковым по всей провинции, а значительно менялось в различных ольстерских графствах. Несмотря на то что в целом по Ольстеру католики составляли меньшинство населения (43,7 %), в ряде графств, а именно в Донеголе, Каване, Монахане, а также в Тайроне и Фермане, они численно преобладали. Согласно переписи 1911 г., число католиков в этих ольстерских графствах колебалось от 55 % (графство Тайрон) до 81 % (графство Каван){66}. Таким образом, протестантское население составляло большинство лишь в четырех из девяти ольстерских графств (это обстоятельство сыграло впоследствии решающую роль при разделе Ольстера). Но даже в этих четырех графствах (Антрим, Арма, Даун и Лондондерри) представители каждого из направлений протестантизма в отдельности составляли не более 20–30 % и лишь вместе могли численно противостоять католикам, что и явилось основой их политического союза. Так, в графстве Арма насчитывалось 32,5 % последователей епископальной церкви и 15 % пресвитериан. Исключение составляло лишь графство Антрим, где проживало только пресвитериан 50 %{67}. Что же касается районов, где преобладали католики, то число приверженцев протестантских церквей в отдельности там было невелико.
Таким образом, население так называемого «протестантского Ольстера», существование которого старались, доказать апологеты английской политики, в религиозном вопросе отнюдь не являлось однородным. Религиозная вражда, раздирающая ольстерское общество со времен колонизации, в конце XIX — начале XX в. вспыхнула с новой силой. Религиозная рознь, которую часто называют наследственной, неизлечимой болезнью ирландского общества, на самом деле объясняется не столько религиозным фанатизмом ирландских католиков и протестантов, сколько той особой ролью, которая отводилась и отводится английскими политиками религиозным проблемам Северной Ирландии.
Религиозный вопрос играл и продолжает играть в, Ольстере особую роль именно потому, что там религиозный водораздел совпадает с водоразделом социальным. Протестантская религия, будучи религией завоевателей, приобрела в Ольстере особые права. Приверженцы протестантской церкви занимали ключевые позиции в социально-экономической структуре ольстерского общества. Ольстерское предпринимательство находилось почти полностью в руках протестантов, фирмы которых господствовали в Белфасте. Протестанты составляли большинство) среди ведущих представителей деловых кругов Ольстера — предпринимателей и крупных торговцев. Разительным было их господство в банковском деле: среди 5 банкиров. Белфаста и 15 банкиров Ольстера не было ни одного католика; даже среди банковских служащих католики составляли всего лишь десятую часть{68}.
Протестанты преобладали в среде инженерно-технического персонала и квалифицированных рабочих, прежде' всего среди металлистов, печатников, столяров-отделочников, электриков, машино- и судостроителей. Среди рабочих этих высокооплачиваемых категорий католики были представлены очень незначительно. В то же время они составляли большинство среди рабочих неквалифицированных профессий, не требовавших длительного обучения и низкооплачиваемых, таких, как докеры, кузнецы, пекари, сапожники, подсобные рабочие на стройках, чернорабочие. Половина домашней прислуги Ольстера также принадлежала к католикам. Следует напомнить, что самый высокий в Ирландии разрыв между оплатой квалифицированных и неквалифицированных рабочих существовал в Белфасте. Если в машиностроительной промышленности квалифицированный слесарь и механик (в большинстве — протестанты) получали 33–36 шиллингов в неделю, то простой рабочий (как правило, католик) — 16–18 шиллингов, чернорабочий (тоже, разумеется, католик) — 12–15 шиллингов{69}.
В целом к ольстерскому рабочему-протестанту во многом относится данная В. И. Лениным характеристика особенностей рабочего угнетающей нации: известное соучастие в ограблении своей буржуазией трудящихся угнетенной нации, больший в сравнении с рабочими угнетенной нации процент «мастерков», рабочей аристократии; привилегированное в сравнении с рабочими угнетенной нации положение в целом ряде областей политической жизни; воспитанное школой и жизнью презрение и пренебрежение к рабочим угнетенной нации{70}. По замечанию лидера ольстерских католиков-националистов Дж. Девлина, католики в Белфасте были париями. Выступая в парламенте, он рассказывал, что с трудом удалось провести в Белфастский городской совет 8 католиков (из 70 членов), хотя католики составляли около четверти населения города. 23 раза за 50 лет мэром Дублина избирался протестант, но ни разу в Белфасте католик не занимал этого поста{71}. Согласно данным Дж. Девлина, в Белфастском городском совете состояло на работе 437 чиновников с общей зарплатой 68 723 ф. ст., из которых лишь 9 являлись католиками, получая в общей сложности 768 ф. ст.{72}.