Омут. Книга первая. Хлад и Жарка
Шрифт:
За неимением кожного покрова, Ведьма напоминала полуистлевший, оживший труп, с оголёнными частями скелета, видневшегося из-под красных мышц и сальных сухожилий. Высохшая голова с чёрными глазницами черепа и отверстиями вместо носа, на затылке имела седые, редкие волосы, склеенные друг с другом сквозистой слизью. Уже лишившись надежду, Сыть вышла из Травиля и остановилась, как собака водя остатками лица по воздуху. Наконец её взор встал прямо перед домом, что сдавала женщина. Расстояние от деревни в пятьсот метров не помешало Ведьме почуять находящегося в жилье малыша.
Скинув с себя одеяло по причине духоты, что напустил собой уже потухший очаг, дочь пекаря мирно спала на единственной в доме кровати. Или из-за того, что утомилась, или потому что всегда ожидала
Окутавшись до самого носа одеялом и шумно храпя, пекарь лежал поблизости от двери на уложенном в несколько раз брезенте, что взял с возницы. Хоть старик и был предупреждён местным обитателем об возможной опасности, по своей стариковской глупости, перед сном, он настежь раскрыл окно, изгоняя душный воздух из помещения.
А плачь безобразной старухи надвигался и становился всё душераздирающим, создавая мурашки даже на шкуре ослицы, что тревожно стала кричать и шевелить ушами. Вскоре, длинные липкие пальцы костлявых рук обхватили водоотлив окна. Перебирая перстами, руки ведьмы всё удлинялись и вытягивались, пока ладонями та не упёрлась в пол. Наконец, показав свою безобразную голову, Ведьма словно жирный червь, вытягиваясь, проползла по подоконнику, через стол, затащив за собой противную оконечность двухвостки. Комната наполнилась запахом побеспокоенной могилы. Приняв обычный свой размер и человеческую форму, по-прежнему неустойчивой поступью, Сыть приблизилась к кровати, где лежал ребёнок. Лицо её расплылось беззубой улыбкой, а синюшные вены на шее вздулись от волнительного момента. Сбрасывая на пол густые слюни, колдунья согнулась над ребёнком и по-матерински, аккуратно взяв его на руки, когтистым пальцем развернула уголок ткани на лице малыша.
Свет, ярким прожектором вырвавшийся из места, где по мнению Сыти должно быть лицо жертвы, выстрелил прямо в уродливую морду фурии. Взвизгнув раненой свиньёй, Сыть разжала костлявые пальцы и выронила малыша из рук. Закрыв глаза ладонями, потеряв ориентацию, Ведьма принялась метаться из стороны в сторону, налетая на стены.
–Жарка! Тварь уходит!
– вскричал пекарь, по-молодецки прыгнув с импровизированной кровати на ноги.
Будто не спавшая, девушка сорвалась с койки и метнула в сторону окна, куда устремилась Ведьма, вырвавшийся из ладони огненную верёвку. Угодив в полыхающее лассо, что тут же стянуло скелетную талию Сыти, Ведьма повалилась на колени, поспев вцепиться в край столешницы. Не устояв на ножках, тяжёлый стол запрокинулся на бок и рухнул прямо на колдунью, придавив ей горло.
–Матрёшка!
– крикнула Жарка, голыми руками удерживая огненную верёвку. Мегера активно пыталась вырваться из сжигающего и без того повреждённую плоть лассо, в то же время отталкивая от себя стол. Девушке привелось даже вонзиться каблуками сапог в пол, для того чтобы конвульсии Ведьмы не свалили её с ног.
Пекарь подбежал к упавшей кукле, что всё это время играла роль младенца. Освободив от тряпиц полную, красиво раскрашенную матрёшку, мужчина живо подошёл к трепещущей Сыти
–Приговор к исполнению!
– прошипел сквозь зубы хлебопёк, приближая куклу всё ближе к делавшемуся обугленным поленом туловищу уродины.
Синюшные вены, переплетающие всё тело Ведьмы, принялись вздуваться и пузыриться, взрываясь от невообразимого напряжения, выстреливая в потолок и на стены чёрную кровь. Остатки почерневших мышц падали с костей твари, оголяя проеденный червями её жёлтый скелет. Через несколько минут режущий уши визг Ведьмы приглушился тягучим, бурлящим стоном и спустя мгновенье, вовсе растворился в горнице, наполненной духом сгоревшего, протухшего мяса.
Девушка ещё долго держала огненное лассо на обугленном теле Ведьмы, но позже, убедившись, что та всё-таки сдохла, разжала ладони. Верёвка в ту же секунду исчезла вместе с языками пламени. Спешно завернув матрёшку в чёрные тряпки, пекарь вышел из дома к вознице и ткнул симпатичную куклу в копну соломы. Вышедшая за пекарем девушка, порылась в пустых корзинах из-под хлеба и вынув из низа телеги железную фляжку, отвинтила пробку. Подставив обе ладони под горлышко бутылки, пекарь дождался, пока брюнетка наклонит её и содержимое сосуда нальётся в импровизированную чашу. Тщательно, словно смывая с лица наложенный грим, пекарь несколько раз оросил лицо голубоватой жидкость из бутылки.
–Ну как? Всё?
Смотря на девушку словно в зеркало, пекарь даже покрутил головой, чтобы той, в свете луны, было легче оценить его состояние. Глубокие морщины и серость старческого лица стали растворяться под румяной и молодой кожей. Как змеиная шкурка, старый лик исчез с лица мужчины, что теперь на вид было не больше двадцати пяти лет. Седая, косматая борода спала со щёк как паутина, убранная с углов заботливой хозяйкой. Пелена глаз вспыхнула ореховым взглядом; аккуратно зачёсанные назад волосы оканчивались не большой косичкой, падающей чуть ниже шеи. Оценив напарника, брюнетка искривлено улыбнулась и выставила большой палец вверх.
–Хороший грим мне наложил Рту.
– похвалил мужчина человека, что нанял его и спутницу для истребления Сыти.
Рту жил в соседней деревне и уже около двух месяцев противоборствовал Ведьме самостоятельно. Но Сыть была довольно таки хитра и никогда в жизни не выходила на откровенный бой. Да и убить её простым, каким-либо известным способом было невозможно. А Рту был всего лишь уличным артистом. Его волшебные перевоплощения всегда проходили на «ура» и собирали много людей на его спектаклях. А вот воином Рту был практически ни каким. Но после того, как Сыть убила ребёнка его друзей, артист принялся устраивать на неё засаду, вместе с мужским населением деревеньки Травиль. Но, как уже было сказано-опасность Сыть чувствовала, как только выходила из своей норы. Однажды, у одного знакомого коллекционера омутных артефактов, он заполучил заговорённую матрёшку, что могла уничтожить Сыть. Но кроме всего того, нужно было разыграть некий спектакль перед Ведьмой, и кукольник наделил матрёшку, на определённое время, духом ребёнка. Это и стало для неё смертельным капканом. А когда в Травиль наведались Хлад и Жарка-упускать затеянное было нельзя. Долго уговаривать Огневушку и Судью не пришлось. Одна была не прочь набраться боевого опыта после Школы Полукровок; другой по-своему призванию-Судья- имел честь разделаться с ещё одним ростком Зла.
–Эта куколка весит отнюдь не как младенец, а словно парнишка лет семнадцати.
До сих пор у Жарки гудели руки от напряжения. Выпустить из рук куклу и плюнуть на весь спектакль означало провалить миссию. Обострённые чувства Ведьмы могли распознать обман ещё до того, как колдунья приблизилась к дому с охотниками. Жарке даже приходилось думать, что она и вправду мать этого дитя, ни на секунду не сомневаясь в этом. Но практически самое трудное из заданий было выполнено и нужно теперь отправляться в сопредельную деревню за конём для Жарки.