Омут. Книга третья. Круговорот
Шрифт:
– Я вижу, что Эльвиру, Дарья, вы не предупредили, - укоризненно произнес он.
– Я… - девушка замялась и дико смутилась, потупивши голову.
– Кто-нибудь, поделитесь учебником, - велел учитель.
Ага, так все и побежали. Егора не было, он, по обычаю, прогуливал, а остальные, как бы мне найти подходящее для них цензурное слово… даже и не знаю.
– Передайте, - попросила Арина.
Черт, я совсем забыла, какая благодетельная она здесь. Это весьма приятно.
– Спасибо, - поблагодарила ее.
Девушка в ответ лишь улыбнулась. Марк сказал, какую страницу всем открыть. Генетика. Это похоже на
– Эльвира, - надо будет ему как-то сказать, чтоб прекращал меня так называть, а то прям старухой себя ощущаю.
– Да? – подняла голову от учебника.
– Ответьте мне на такой вопрос, - и тут он произнес череду непонятных слов, относящихся к предмету, но…
– Я… - однако, трудно же в этом признаться, - не знаю.
– Внучка известного профессора и не знает такой мелочи? – немного высокомерно удивился он.
А как удивилась я. Что он только что сказал? А ну-ка еще раз! Перемотаем пленку – «внучка известного профессора»? Откуда он знает?!
– Что? – послышался изумленный шепоток со всех сторон.
– Профессора? – спрашивали ученики друг друга.
– Известного? – переспрашивали другие.
Дать вразумительный ответ я однозначно не могла. Сложила руки крест на крест на груди, что было определенным знаком. Мое лицо и все тело превратилось в камень. А в голове только один вопрос – откуда он знает? Сразу же после звонка Марк Анатольевич попросил меня задержаться.
– Эльвира, - начал он, когда последний ученик вышел из кабинета.
– Можно просто Эля, - вполголоса попросила я.
– Хорошо, Эля, ты, наверное, удивлена, откуда я знаю столько про тебя…
– Определенно, - подтвердила я.
– Знаешь, это разговор не для этих ушастых стен.
– Мы можем поговорить у меня дома, - тут же вставила я, не глядя ему в лицо.
– Отлично, сегодня вечером пойдет? – сколько серьезности, таинственности и одновременно волнения. – Хотя, нет. Лучше послезавтра.
– Хорошо, - хотя, что скажет бабуля, не известно.
Однако же мне везет. Вечером я уточнила у бабули ее планы на послезавтра – она отправится в гости к одной из своих, на мой взгляд, мнимых подруг. «Мнимых» потому, что они попросту пользовались ее талантами, при этом совершенно бесплатно – подруги же. Жутко осознавать, что в этой реальности моя сильная и смелая, твердая, как глыба, скала, Эверест, бабуля мягкотелая до отвращения. По ней совершенно спокойно может проехать бульдозер, а она не то что не отреагирует, как подобает, а даже попросит прощения у водителя, что была в это время на дороге.
15
Нетерпение грызло меня. Даже ночью я видела сон, как гналась за Марком по всей школе, но он упорно кричал, что поговорим только в среду.
– В среду! – как сумасшедший вопил он.
А потом освещение исчезло. Постепенно, начиная с лампы надо мной и до конца коридора, лампочки стали мигать и противно скрипеть, как в старой больнице… или клинике. Это была она. В прошлой реальности она была разрушена пожаром, а в этой – временем. Я была совершенно одна. К тому же резко похолодало. Вспомнился момент в подземном переходе в Москве, где я и Мередит попали в ловушку, если так можно выразиться, устроенную Кристин Лурсо. Мороз, что достигает самих
– Тим, - я слабо протянула руку вперед.
В ответ он отрицательно покачал головой, прибавив:
– Не надо.
– Ты… - слезы встали в горле.
Вот, идиотка, все это время взращивала в себе ненависть, а тут ею даже и не пахнет. Сентиментальная дурочка – может сказать кто-то, но… он был нужен мне сильнее, чем я думала.
– Настали тяжелые времена, - тихо произнес парень.
– Почему ты не приходишь? – пара слезинок прочертили путь другим.
– Ты изменилась, - почти сурово молвил он.
– Это ты меня изменил, - тщетно я пыталась остановить ненавистные соленые ручейки, что будто из садового шланга вытекали из моих очей.
– Нет, - вновь отрицательно закачал головой.
И тут я поняла одну вещь – это не Тим. Хотя, возможно, это был и он, но… гнев, обида, ненависть, безысходность, гнев, обида, ненависть, гнев, обида, ненависть, гнев, обида, ненависть, гнев, обида…
Я проснулась. Подушка мокрая. Чей-то полушепот, как заведенный, повторяет одни и те же слова. Лишь моментом позже я поняла, что это мой собственный голос. Боги, за что мне все это? За гордыню, но была ли она у меня раньше? Не знаю.., не знаю, не знаю и миллион раз подряд – не знаю. Не имею понятия, как мне жить, быть, как существовать…
– Чего такая хмурая? – спросил Егор, едва рухнув на стул.
– А чему радоваться? – скептично спросила я.
– Ах да, сейчас же будет английский, - засмеялся он.
Ужас, сколько желчи, аж тошно. Елена Аркадьевна начала с необычного свой очередной урок – с переклички. На мне, вернее, на моем присутствии, она не забыла оставить свой комментарий.
– О, выписали из психушки.
Не знаю, откуда во мне появляется этот неожиданный гнев. Мои руки с самого начала лежали на столе. А когда прозвучала фраза учительницы в мой адрес, левая рука очень сильно сжала ближайший угол парты, так что тот слегка треснул.
– Эй, полегче, - прошептал Егор, увидев мою реакцию.
Парень сам убрал мою руку с парты и сжал ее в своих руках.
– Не обращай внимания, ты сама говорила, по ней виселица плачет, - подбодрил он, - у меня идея. Давай сегодня после уроков погуляем по городу, что думаешь?
Ничего. Но головой утвердительно таки покачала. Правда, прогулки сразу же после школы не состоялось. Егору позвонил какой-то его знакомый, и парень скороспешно ретировался. Но так как бабулю я предупредила, что вернусь не сразу же, то могла не торопиться. Кстати, да, мой домашний арест потерпел фиаско и был отменен. Я решила прогуляться одна. Дошла до огромного магазина, где все для дома. Подумала, почему бы не зайти? Назад шла мимо автостоянки и заметила краем глаза преинтереснейшую картину – Егор возился возле какого-то автомобиля. Тихо подошла ближе. Однозначно, парень пытался взломать машину, и я даже знала, чью – Елены Аркадьевны. Для учительницы обычного лицея тачка у нее была не из дешевых, к тому же иномарка.