Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги
Шрифт:
— Папа сказал, чтобы вы прошли к нему в кабинет.
Она провела нас через затоптанную гостиную на кухню. Склонившаяся над раковиной женщина с подчеркнуто безразличным видом чистила картошку. Трехлетний малыш крутился у нее в ногах и фыркал от смеха. Она не обращала на него никакого внимания, и на нас, кстати, также. Она была мила на вид, не больше тридцати, с моложавым «конским хвостиком» на голове и голубыми глазами, которые с безразличием скользнули по мне.
— Он в кабинете, — произнесла
Мы вошли в помещение бывшего гаража, заставленного книжными полками. Флюоресцирующая лампа свисала на цепи над столом, заваленным раскрытыми книгами и газетами. Профессор сидел за столом спиной к нам. Он не повернулся, когда Питер заговорил с ним. Впечатление было такое, будто мы прервали важную работу его мыслей.
— Профессор Таппинджер? — произнес Питер.
— Я вас слышу. — В голосе чувствовалось раздражение. — Прошу подождать еще минутку, пожалуйста. Я пытаюсь закончить фразу.
Он почесал затылок тупым концом карандаша и что-то написал. Его медно-красные волосы на висках сверкали сединой. Когда он встал, я увидел, что это невысокий человек и по крайней мере на десять лет старше своей симпатичной жены. Он, вероятно, тоже был когда-то приятным парнем, с этим чувственным ртом и хорошими чертами лица. Но он выглядел так, будто перенес недавно какую-то болезнь, и в его глазах, за стеклами очков, застыла память о ней. Его рукопожатие было довольно прохладным.
— Как поживаете, мистер Арчер? Как вы Питер? Простите, что задержал вас. Я урываю бесценные минуты сосредоточенности у этой постоянной беготни. С нагрузкой в двенадцать часов преподавательской работы и необходимой для этого подготовки не так легко выкроить время для писанины. Я завидую Флоберу, имевшему возможность тратить целые дни на поиски нужного слова.
Таппинджер обладал профессиональной привычкой говорить не останавливаясь.
Я прервал его:
— Над чем вы работаете?
— Над книгой, если у меня когда-нибудь хватит времени закончить ее. Ее тема — влияние французской литературы на современную американскую. В настоящий момент я изучаю запутанный вопрос о Стефене Крейне. Но это для вас неинтересно. Питер говорит, что вы детектив.
— Да. Я пытаюсь получить некоторую информацию о человеке, носящем имя Фрэнсис Мартель. Вам не доводилось встречать его?
— Сомневаюсь, но имя его вызывает некоторый интерес. Это одна из древнейших фамилий Франции.
— Полагают, что Мартель — француз. Он утверждает, что он политический изгнанник.
— А сколько ему лет?
— Около тридцати. Это человек довольно среднего роста, стройный и с быстрой походкой. Черные волосы, черные глаза и смуглая кожа. У него французский акцент, который меняется от сильного до малозаметного.
— И вы думаете,
— Не знаю. Если он и прибегает к этому, ему удалось одурачить немало людей. Я пытаюсь выяснить, кто он и что из себя представляем.
— Истина — вещь всегда ускользающая, — произнес Таппинджер нравоучительным тоном. — Что вы хотите от меня? Послушать, как он говорит, и оценить аутентичность его речи?
Профессор казался наполовину шутливым, но я ответил ему со всей серьезностью:
— Это не плохая идея, если ее хорошо проработать. Но Мартель уже готовится покинуть город. Я подумал, если бы вы могли снабдить меня несколькими вопросами, на которые мог бы ответить лишь образованный француз…
— Вы хотите, чтобы я учинил ему экзамен? Не так ли?
— И чтобы вы дали ответы на эти вопросы.
— Полагаю, что могу сделать это. Когда вам это нужно? Завтра?
— Прямо сейчас.
— Это просто невозможно.
— Но он может уехать в любую минуту.
— Ничем не могу помочь. — Голос Таппинджера стал визгливым, как у женщины. — Мне предстоит проверить сегодня сорок работ — эти бюрократы из колледжа даже не выделяют мне студента, который бы мог их читать. У меня нет времени для своих собственных детей…
— О’кей, оставим это. Не такая уж это блестящая затея, прежде всего.
— Но мы должны что-то сделать, — вмешался Питер. — Я готов заплатить за потраченное вами время, профессор.
— Мне не нужны ваши деньги. Все, чего я хочу, — это свободно пользоваться своим временем. — Таппинджер чуть не плакал.
Его жена открыла дверь и заглянула в кабинет. Лицо ее выражало беспокойство, но создавалось впечатление, что это все для нее не впервой.
— В чем дело, папаша?
— Ни в чем. Не называй меня «папашей». Я не настолько уж старше тебя.
Она пожала плечами, выказав таким образом свое презрение, и посмотрела на меня.
— Что здесь происходит?
— Кажется, мы действуем вашему супругу на нервы. Мы пришли в неудачное время.
Более спокойным голосом Таппинджер обратился к жене:
— Ничего, что касалось бы тебя, Бесс. Вопрос идет о подготовке текста, чтобы проверить одного человека в отношении его французского языка.
— И это все?
Она прикрыла дверь на кухню.
Таппинджер обратился к нам:
— Простите за то, что я повысил голос, у меня головная боль. — Он прижал руку к своему круглому лбу. — Я думаю, что смогу выполнить вашу просьбу. Я потратил вдвое больше энергии только на разговор об этом. Но мне непонятна спешка.
— Мартель собирается забрать с собой Джинни, и мы хотим помешать этому, — сказал Питер.
— Джинни? — Таппинджер выглядел сбитым с толку.