Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги

Макдональд Росс

— Ну, пожалуйста, не надо… Я прошу прощения.

И вместе они пошли к выходу.

Музыка прервалась. Грузный мужчина средних лет в полицейских штанах появился в кругу танцующих. Он поднял нож, сломал его лезвие, опустил обломки в карман своего вполне цивильного синего пиджака. Он подошел к моему столику, ступая осторожно, но по-хозяйски уверенно.

— Аккуратная работа, а, сынок? — заметил он. — Иногда эти южане вспыхивают быстрее, чем я могу их утихомирить.

— Этот спектакль с ножом испортил мне коктейль.

Его

лицо приняло виноватое выражение.

— Вы здесь в первый раз, да?

— Да, — ответил я, хотя мне казалось, что я уже очень давно в Нопэл-Велли. — Но мы говорили о коктейле. Не возражаю, если…

Он поманил официантку.

— Что вы желаете заказать?

— Бутылку пива, — вдруг изменил я свое намерение: виски, приготовленные за стойкой у Хелен, не взывали к повторению. — Спросите, пожалуйста, у Гретхен, какой из напитков она предпочитает и не могу ли я ее угостить?

Коктейль и Гретхен прибыли одновременно.

— Хелен говорит, что денег не надо, — сообщила официантка. — Для вас напитки бесплатны. Равно как и все остальное.

— И еда?

— Нет, с едой вы опоздали. Кухня уже закрыта.

— Тогда что же остальное?

Официантка с такой силой поставила на стол мое пиво, что оно дополнительно, я думаю, вспенилось. Сама она удалилась, без ответа на мой наивный вопрос.

Опустившись в кресло напротив меня, Гретхен хихикнула, что не оставило у меня, однако, неприятного впечатления.

— У Хелен наверху комнаты. Она говорит, что в этом городе слишком много озабоченных мужчин, и надо же что-нибудь делать, чтоб снять напряжение.

Гретхен медленно потягивала свой напиток, кока-колу с ромом, и комично моргала наивными и ясными глазами, цветом своим напоминающими цветочки кукурузы. Даже полные губы, для сексуального призыва густо подведенные ярко-красной помадой, не испортили ее свежий вид.

— Я не страдаю переизбытком напряжения.

Она медленно, изучающе оглядела меня — разве что не пощупала достаточно дорогую ткань, из которой было сшито мое пальто.

— Я допускаю… ваш вид такой… что верхние комнаты — это не для вас… Впрочем, вы весьма реактивны, и нож выбили классно.

— Забудьте об этом.

— Хотела бы забыть. Я никогда не пугаюсь в тот момент, когда что-нибудь случается, а после… Бывает, вскакиваю среди ночи и пронзительно кричу. Будь они прокляты, эти ревнивые курицы и задиристые петухи.

— Они уже далеко.

— Да, я знаю. Испанские нравы ужасны. Неужто девушка не может поразвлечься?

— Будет совсем хорошо, если вы сможете убедить в этом своем праве Пэта.

Ее глаза расширились, и лицо залилось краской.

— Вы знаете Пэта?

— Он был моим приятелем, — вовсю лгал я. — В морской пехоте.

— Так он и вправду служил в морской пехоте? — Она выглядела удивленной и одновременно обрадованной. Видно, оказалась человеком тоньше,

чем я думал.

— Мы вместе были в Гваделе. — Я чувствовал себя немного сводником.

— Может быть, вы сможете мне сказать и о том… — тут она закусила нижнюю губу, на зубах остался след от помады, но потом решилась:

— …что он якобы секретный агент. Или что-то в этом роде, как он мне внушает…

— Был им на войне?

— Нет, сейчас. Он говорит: то, что он шофер, это прикрытие, маскировка, а на самом деле он какой-то секретный, или тайный агент. — Понятия не имею об этом.

— Он мне столько всего рассказывает, что не знаю, чему верить. Хотя, вообще-то, Пэт просто шикарный вояка, парень что надо, — прибавила она, защищая свой выбор. — У него и мозгов достаточно, он, мне кажется, далеко пойдет.

Я согласился с легким сердцем:

— Да, Пэт хороший парень. Я надеялся увидеть его сегодня вечером. В нашей фирме появились отличные шансы проявить себя, выдвинуться… для таких, как он, в первую очередь.

— Выдвинуться? — слово обладало магическим действием, и она повторила его с уважением, как рекламный призыв. Глаза ее уже видели себя в свежевыстиранном фартучке, готовящей что-то своему Пэту вкусненькое в выложенной кафелем кухне их однокомнатной квартирки где-нибудь в приятном пригороде какого-нибудь города. Какого? Ну хоть Лос-Анджелеса.

— Он, наверное, у меня. Иногда он ожидает моего прихода в нашем прицепе.

— Вы можете сейчас отсюда уйти?

— Почему бы нет? Я сюда не нанималась.

Может быть, и так. Я видел, что мысли ее еще не вернулись из того будущего, где она, Гретхен, играла новую роль: привлекательная молодая жена продвигающегося вверх бизнесмена или чиновника Пэта Ривиса.

Мы вышли на улицу.

Гретхен погладила рукой крыло моего автомобиля — так гладят домашнее животное, которое сумели к себе расположить. Я хотел бы ей сказать, чтобы она забыла его, что он никогда не останется надолго с какой-либо одной женщиной, что он не будет платить долги ни одному мужчине, который даст ему что-то в кредит. Вместо всего этого я произнес:

— Сейчас у нас ответственное дело. Нам может пригодиться такой парень, как Ривис.

— Если бы я могла помочь ему получить действительно стоящую работу… — сказала Гретхен. Конец фразы она опустила, но, вне всякого сомнения, должно было прозвучать: «Пэт тогда женится на мне».

Проехав несколько кварталов по главной улице, я повернул, куда она указала, и поехал вниз, среди больших старых домов. Разбитый асфальт заставлял дребезжать все детали моей машины. Когда-то улица эта и принадлежала, видимо, к лучшим в городе. С обеих сторон нас сопровождали викторианские дома-особняки. Теперь там располагались сдававшиеся в наем квартиры, меблированные комнаты, быстро терявшие остатки непрочного былого благополучия.