Омут
Шрифт:
– Вы понимаете, что даже в случае победы киевлян с этим счетом, вы не получите свой выигрыш, если голы забьют другие игроки? Ставка сыграет только при условии, что…
– Я все прекрасно понимаю. И меня больше волнует вопрос, когда я смогу получить деньги, а не при каких условиях выиграю. Когда я смогу забрать тридцать тысяч долларов?
– В случае выигрыша, – снова уточнил «Роналду».
– В случае выигрыша, – подтвердил я.
Тот вздохнул, скорчил снисходительную мину, повел плечами и вытащил из кармана мобильник. Все его поведение говорило о том, что я зацикливаюсь не на том. Для чего уточнять сроки выплаты выигрыша, если никакого выигрыша не будет? Такая ставка сыграть просто не может! Ее мог сделать либо
Отчасти он был прав. В этом мире я и впрямь был носителем самого настоящего диагноза. Ошибся парень в другом: иногда даже сумасшедшие могут знать больше, чем все остальные.
Он отошел в сторону, коротко с кем-то переговорил и, вернувшись на рабочее место, деловым тоном заверил:
– В случае если ваша ставка сыграет, вся сумма выигрыша в национальной валюте будет перечислена на банковскую карту в течение суток. Карту вы можете оформить в любом отделении «Ностер-Банка» либо предоставить нам реквизиты вашей действующей карты прямо сейчас, при оформлении ставки. В таком случае, деньги будут перечислены на эту карту. Наша букмекерская контора гарантирует выплату…
– Я понял. Этого вполне достаточно. Оформляйте.
После улаживания всех необходимых процедур, букмекер, наконец, выдал мне квитанцию и в очередной раз одарил снисходительным взглядом. Если бы я не знал, в каком мире нахожусь, я бы, наверное, принял этот взгляд за проявление сочувствия. Сложилось стойкое впечатление, что после моего ухода из конторы, парень подпрыгнул до потолка и выкрикнул какой-нибудь победный вопль. Что-то на подобии: «Юх-ху!». Или: «Да-а-а!» Я, на его месте, наверное, сделал бы именно так.
Начало матча было назначено на восемь часов вечера, а в половине седьмого меня ожидал визит туда, откуда вообще не было гарантии вернуться за выигрышем. По привычке, вскинул левую руку, чтобы посмотреть на часы, но увидев пустое запястье, вспомнил, что заложил часы в ломбард. Пришлось спросить время у случайного прохожего, который, вместо того, чтобы ответить, потребовал заплатить пятерку за столь ценную информацию.
В запасе оставалось еще два с лишним часа. Потратил их на плотный, неспешный комплексный обед и дорогу до районного отделения милиции.
Глава 28. Вне игры
Здание райотдела было огорожено высоким бетонным забором и не менее высокими металлическими воротами, на которых красовалась пара ярко-желтых трезубцев на сером фоне. Рядом с воротами – массивная стальная дверь с глазком. Увидев ее, вспомнил хоспис. От этого и без того отвратительное настроение испортилось еще сильнее. Я вдавил кнопку звонка и за забором послышался… даже не звонок, а пронзительный рокот. Щелкнул замок.
Я открыл дверь и оказался в тесном помещении с небольшим турникетом. Справа находилось широкое окно, за которым открывался вид на двор отделения милиции. Слева, за стеклом, сидел дежурный. Он говорил по телефону и жестом попросил меня подождать. Я приготовил паспорт и уставился в окно. Из здания напротив несколько человек в форме вывели наружу мужчину в спортивном костюме. На его руках были надеты наручники. Он, понурив голову, проковылял к будке автозака и безропотно забрался внутрь.
Несмотря на духоту помещения, по спине пробежал табун мурашек. При этом я отчетливо почувствовал, как на моих собственных запястьях защелкиваются холодные браслеты, а спина принимает на себя бесцеремонные толчки нетерпеливых рук конвоиров. Несмотря на плотный обед, в желудке заныло, будто от голода. Я вдруг осознал, насколько необдуманно поступаю, соглашаясь на дачу показаний по делу об убийстве человека, к чьей смерти я, безусловно, причастен. На что я рассчитываю? На то, что у меня деликатно поинтересуются, о чем я говорил с главврачом за полчаса до его убийства? Или на то, что следователь не додумался опросить персонал хосписа? Конечно, додумался! Конечно, опросил! Потому-то меня и вызвал! И охранника опросил, и пожилую медсестру, которая убирала мамину постель… И я сильно сомневаюсь, что, по крайней мере, эти двое описали меня, как адекватного, вменяемого человека. А в таком случае, вопросы будут носить несколько иной характер, нежели те, которые представлялись мне накануне. Да и представлялись ли вообще? Я, вдруг, понял, что вообще не задумывался над тем, что говорить и как говорить.
Под рубашкой заструились крупные капли пота. Я медленно протянул руку к входной двери, но та оказалась запертой. Мысленно выругал себя за собственную глупость и халатность. Именно глупость и халатность! Иначе чем еще можно было оправдать мой визит туда, откуда обратно выйти будет уже невозможно?
Хотя, если посмотреть правде в глаза, было у меня все же одно оправдание. Именно оправдание, а не причина. Причиной это назвать язык не повернется. Вот только думать об этом совсем не хотелось. А заключалась она в том, что я, находясь на волосок от провала, полностью отдался предвкушению большого выигрыша. Деньги! Запах удачи! Азарт! Я настолько проникся возможностью срубить бабла по-легкому, что напрочь забыл о том, для чего оно вообще мне понадобилось! Глупо, бессмысленно и беспощадно в своей бессмысленной глупости! Пройди сейчас я этот турникет, окажись в кабинете следователя… Да меня раскусят в течении первых пяти минут! Что же я творю вообще?! Бежать отсюда! Бежать, пока не поздно! Пусть повестки шлют! Пока они все это будут организовывать, у меня уже будут на руках деньги, и появится возможность бежать.
Дежурный закончил разговор, положил трубку и обратился ко мне:
– Слушаю.
Я снова посмотрел в окно. Автозак медленно подкатывал к воротам.
– Простите, а я в милицию попал? – выпалил первое, что пришло в голову, и сам ужаснулся тому, как от волнения скачут интонации собственного голоса.
– А вы рассчитывали в цирк попасть? – съязвил дежурный.
– Нет, – зачем-то нервно хихикнул я, – Просто разношу рекламу… Комплексные обеды с доставкой в офисы. Если интересно…
Милиционер потянулся рукой к кнопке электрического замка и вдавил ее пальцем. За моей спиной щелкнул замок.
– Не интересно, – сказал дежурный, развалился в кресле и уставился на меня полуприкрытыми глазами.
– Ясно, – бодро выпалил я и улыбнулся, – Тогда прошу прощения. Желаю денег.
Дежурный вальяжно кивнул и снова снял трубку, явно намереваясь куда-то звонить и окончательно теряя ко мне всякий интерес. Я быстро распахнул дверь и пулей вылетел обратно на улицу. Несмотря на расплавленный за день асфальт и тридцатиградусную жару, воздух здесь, по сравнению с духотой пропускной кабинки, показался настоящим альпийским ветром. Отдышавшись немного и утерев пот со лба, я еще раз посмотрел на серые металлические ворота. Те, громыхнув, начали медленно открываться. Я не стал дожидаться появления автозака и быстрым шагом отправился домой. Все же, скоро должен был начаться матч, от исхода которого зависело очень многое. Несмотря на то, что его результат был мне заранее известен, где-то в глубине сознания все сильнее и сильнее суетилась какая-то необъяснимая тревога. Сейчас я бы назвал это чувство интуицией, но в тот момент мне показалось, что причиной всему сильное нервное перенапряжение.
Едва переступил порог собственной квартиры, услышал голос жены:
– Юлия, марш чистить зубы и спать!
– Но мама! Еще рано! Еще даже на улице светло!
– Тогда закройся в своей комнате и не высовывайся! – с угрозой в голосе скомандовала Мария и вытолкала дочь из прихожей.
– Что происходит? – спросил я.
– Нам надо поговорить. Ребенку не нужно все это выслушивать.
– Выслушивать?
– Ты был у психиатра?
– Нет еще.
– Еще?
– Да. Не успел.