Он хочет тебя
Шрифт:
— Что вы себе позволяете?! Вениамин Иванович, вам зачитать нормы общественного поведения или стоит позвонить в полицию прямо сейчас?
Мужчина на мой выпад и бровью не повёл, гадко при этом улыбнувшись.
— Дарина, ну что ты? Я знаю, что ты одинокая женщина, которая одна воспитывает дочь. У тебя, наверное, даже нормального секса никогда не было!
«Вот это верх наглости!» — ошарашенно поняла я, не сразу отыскав нужных слов.
— Статья 128.1 УК РФ наказывается штрафом в размере до трёх миллионов рублей или в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период до трёх лет либо обязательными работами на срок до четырёхсот часов! — быстро произнесла в ответ.
От злости моя грудь ходила ходуном, ещё больше привлекая его внимание. Только теперь я заметила, что совсем забыла застегнуть блузку, когда спешила принести документы.
— Ничего. Думаю, мы с тобой договоримся. Иди сюда, — пробормотал начальник, берясь за пряжку ремня и шагая ко мне.
Сделав шаг назад, я упёрлась в край стола, а он навис надо мной.
— Обещаю, тебе понравится. Ещё и сама просить будешь добавки, — добавил Вениамин Иванович.
Его рука оказалась на моих коленях, хаотичными движениями пытаясь задрать юбку. Взвизгнув, я начала сопротивляться. Все документы, что уже были сложены в аккуратную стопку, оказались на полу под нашими ногами.
— Убери руки, гад! Это домогательство! Я заявлю в полицию!
Заметив фрукты с ножом на журнальном столике, стоявшем в углу кабинете, я притихла. Мгновение — и мне удалось оттолкнуть от себя урода, чтобы схватить острый прибор. Бросившись обратно, я приставила тот ему к горлу и, тяжело дыша, процедила:
— Если ещё раз попробуешь домогаться, обещаю, что лично тебя зарежу!
Тут, как по закону подлости, в кабинет зашёл мой бывший муж. И обомлел.
«Вот так, дорогой, я теперь такая. Угрожаю ножом своему же боссу!» — подумала я, сверля его глазами.
— Кажется, я не вовремя, — сказал он и, не дождавшись приглашения, прошёл к столу.
Я же, в последний раз кинув недобрый взгляд в сторону шефа, бросила нож, поправила юбку и выскользнула за дверь. Сдерживать рвущиеся наружу злые слёзы было всё труднее и труднее. Сжав кулаки, отчего в кожу до боли вонзились ногти, я гордо прошла до своего рабочего места. Мне было плевать на коллег, что косились и перешёптывались за моей спиной. Меня всё просто невероятно достало.
Вернувшись к себе в кабинет, я закрыла дверь с такой силой, что стены задрожали. Прислонившись к ней спиной и не сдержавшись, всё же заплакала, медленно сползая на пол. То, что он был вообще-то грязной, меня волновало в последнюю очередь. Всхлипывая, я долго сидела на одном месте и тихо глотала слёзы. «Пора бы уже идти. Нужно забрать Марину из садика. И ужин приготовить», — в какой-то миг пришла ко мне мысль, невольно заставляя успокоиться. Я хотела быть сильной ради дочери и нашего с ней будущего. Она являлась смыслом моей жизни. Пожалуй, за неё я испытывала благодарность к Захару.
Встав, я отряхнула пыль с юбки, застегнула пуговицы на блузке и расчесала распущенные волосы. Подумав, немного подкрасилась и вышла из кабинета, где вновь ощутила на себя косые взгляды сослуживцев. «Эх, не привыкать мне к ним, не привыкать», — рассудила про себя, покидая офис в флёре чужого внимания и сплетен.
В детский сад я, как и всегда, пришла последней, вновь опоздав. Там было несколько таких же детей, как и Марина, что тоже ждали родителей. Увидев меня, дочь обрадовалась и обняла меня, чмокнула в щёку.
— Мамочка! Ты пришла!
— Прости, что снова опоздала, — проговорила я с сожалением.
— Ладно.
Малышка скрестила руки на груди и притворилась, что задумалась, сделав серьёзное лицо. В такие моменты она походила на своего отца. У неё были такие же тёмные глаза и кудрявые волосы, как у Захара. А у меня последние имели коричневый оттенок от природы. Вот только когда мы впервые с ним встретились, я перекрасилась в рыжий.
— С тебя шоколадное мороженое, — добавила дочка, заметно смягчившись.
Я знала, что с ней было бесполезно спорить. Хотя мне и не хотелось, чтобы она ела много сладкого, но в качестве извинения подобное всегда проходило.
— Договорились, — ответила я, закрепив с ней своё обещание мизинцами.
— Здравствуйте, Дарина Алексеевна!
К нам подошла Роза Константиновна, воспитательница Марины. Та дружелюбно улыбнулась, потрепав девочку по волосам.
— Вы же помните, что завтра крайний день, когда нужно отдать деньги? — напомнила женщина.
«Она возраста моей матери. Вернее, была бы», — подумала и тотчас поправила себя я.
— Да, конечно, всё помню. Постараюсь сдать до конца рабочего дня.
Взяв дочь за ладошку, я попрощалась с воспитательницей и ушла.
— И как прошёл день? — спросила у Маринки, когда мы уже оказались на улице.
Крошка воодушевилась и начала рассказывать обо всём, а я слушала и не перебивала. Её голос был тонким и очень весёлым, став после тяжёлого дня бальзамом для моих ушей.
— А потом он дернул меня за косички! — скоро завершила рассказ она, надувая губы.
У неё были длинные волосы, которые нам нравилось заплетать во всевозможные косы.
— И что же ты сделала?
— Ударила в нос!
Я знала, что дочь подобного так не оставляла, а потому засмеялась, услышав ответ. Маринка была пусть и маленькой, но боевой, не давая себя никому в обиду.
— Милая, но так же нельзя! — воскликнула я, хотя и гордилась её поступком.
Впрочем, нельзя было ей говорить, что она всё правильно сделала. Я же была в первую очередь матерью, а потому хотела учить её различать хорошее и плохое.
— Но он сам первым начал! Он всегда дёргает меня за волосы! — не растерявшись, живо возразила она.
— Я поговорю с Розой Константиновной. Хочешь? — спросила я, присев на корточки и заглянув ей в глаза.
— Не надо, — буркнула дочь. — Не такая я и маленькая.
Усмехнувшись, я погладила её по голове и поднялась на ноги, заметив впереди магазин сладостей. «Обещала же купить, а иначе будет потом дуться», — припомнила про себя, подводя Маринку к уличной витрине и вытаскивая наличные, чтобы купить выбранное ею мороженое.
— Посиди на скамейке, сейчас вернусь, — захотев купить воды, попросила я, отворачиваясь всего на минуту, а когда обернулась, то увидела, что она каким-то образом выскочила на дорогу.