Он (мой) Порок
Шрифт:
Вчера я отвёл сестру вниз и пригрозил ей, что она прямо завтра отправится под венец, потому что я намерен рассказать отцу об её шашнях с Колесниковым. Вика, обладая весьма бойким характером, не испугалась моих угроз, да ещё и сделку со мной заключила, чёрт её дери. Я не мешаю ей жить, а она не говорит Лизе о том, что мы задумали. Иногда мне кажется, что среди нас двоих именно Вика — истинная Соколова. Вся в отца, обладает железной хваткой и непреклонностью. Он совершает ошибку, пытаясь сбагрить её из нашей семьи, насильно выдав замуж. Но вот
— Не иди на попятную, — советует мне Кирилл, сжимая плечо. — Раз уж пообещал Яну, что участвуешь, значит участвуй. Ты ничего не потеряешь!
— Да, разве что свободу, если что-то пойдёт не так, — бурчу себе под нос.
На кончике языка застывает ЕЁ имя, и я вовремя себя одёргиваю. Лиза. Её я тоже потеряю.
— Она не станет помогать, — обращаюсь к Колесникову. — Не пустит нас в дом по доброй воле, в этом я уверен.
— Почему? — недоумевает Ян. — Я думал, вы близки.
— Не настолько, — бросаю нехотя.
— В любом случае, у тебя есть ещё неделя, чтобы заставить её впустить хотя бы тебя.
— Неделя?
— Старик уедет, — объясняет Ян. — Его не будет с утра до поздней ночи.
— Неделя — это очень мало, — неуверенно мотаю головой.
— Тогда не надо было вмешиваться, — раздражается Колесников. — Тебе надо было оставить мышку мне. Я бы давно всё утряс.
— Да? И как?
Это риторический вопрос, и отвечать мне совсем не нужно. Однако Ян словно не улавливает сталь в моём голосе.
— Хреновый из тебя ухажёр, Сокол! Ты должен с ней быть постоянно, а сидишь здесь, протирая штаны. Почему? — задаёт вопрос, но сам же на него отвечает: — Да потому что тебя колбасит от неё! И ты выглядишь как напуганный щенок, потому что никогда ничего подобного не чувствовал! В общем, боишься облажаться, верно?
Мои кулаки сжимаются, челюсти стискиваются, и я смотрю на Яна предупреждающим взглядом.
— Или скажи мне, что я не прав! И что мышка тебя не волнует! — продолжает играть с судьбой Колесников.
Кир, сидящий рядом, наблюдает за нами, как за мячиком для пинг-понга. На его губах застыла улыбка, но он пока не лезет в наш спор, слава Богу.
— Она меня не волнует, — слишком поспешно отвечаю на вопрос Яна.
— Тогда почему ты её ещё не трахнул, Сокол? А я скажу тебе, почему! Потому что ты смакуешь! Оттягиваешь момент! И вместе с тем боишься, что она сбежит от тебя, напугавшись такого быстрого развития событий! Тебе страшно её потерять!
Мне хочется врезать по его самодовольной физиономии, но я не бью друзей, тем более, за правду. Колесников прав в том, в чём я сам себе ещё не признаюсь.
Да, я боюсь потерять мышку, хотя это, скорее всего, неизбежно. Она порядочная. А обокрасть человека, на которого работаешь — непорядочно! Она вряд ли меня простит…
— Так значит, дело в сексе? — Соболев бодает меня плечом. — Из-за этого ты такой нервный?
Я вновь обречённо разглядываю потолок. Несмотря на то, что Ян вроде бы прав, а Кир просто хочет разбавить накалившуюся
— Посмотри на ту девчонку, — вновь пихает меня в плечо Кир, — или на ту. Любая будет к твоим услугам, если ты захочешь.
Незаинтересованно смотрю на проходящих мимо девушек. Ноги от ушей, облачённые в короткие шорты или юбки, топы, едва прикрывающие соски, наклеенные ресницы — всё равно, что опахала на веках, и огромные каблуки-ходули, делающие их ноги ещё длиннее. Сексуальные… Но до абсурда несексуальные, потому что таких здесь слишком много. Одна девчонка — брюнетка с глубочайшим вырезом на коротком платье — ловит мой взгляд и уже готова подойти поближе, но я резко поднимаюсь с дивана.
— Пойду возьму себе пиво, — бросаю друзьям, не глядя на них.
К чёрту всё! Ещё минута — и я правда кого-нибудь трахну. Просто так! Чтобы доказать и всем вокруг, и себе, и мышке, которая совершенно не проникла в моё сердце, что могу трахать девчонок просто так! Без всякой романтической чепухи и всего такого. И я могу, вашу ж мать!
Распихиваю толпу, продвигаясь в сторону кухни. Открываю холодильник и хватаюсь за бутылку пива. Потом разжимаю пальцы. Нет. Сейчас надо что-нибудь покрепче. Чтобы потерять связь с реальностью настолько, чтобы хватило для мозгов не садиться за руль. Потому что я сейчас на грани того, чтобы покинуть этот дом. И как верный пёс сидеть возле дома Лизы всю ночь, и просить, чтобы она вышла. Хотя сам сказал ей, что сегодня мы не встретимся. После того, что она устроила мне в моей спальне… После её неумелых ласкающих губ я буквально помешался на девушке. Короче, мне нужна была передышка. Чтобы доказать себе — мне просто показалось, что я влюблён…
Подхватываю бутылку рома. Возвращаюсь в гостиную. Вижу, что к друзьям присоединился Ренат в компании двух девчонок, и прохожу мимо. Поднимаюсь на второй этаж и захожу в первую попавшуюся комнату. Она оказывается пустой, потому что ещё слишком рано, и все слишком трезвые, чтобы начать уединяться. Сажусь на край кровати, открываю бутылку и делаю большой глоток. Со свистом выдыхаю, ощущая, как обжигает горло от крепости алкоголя, и делаю ещё один глоток. Достаю айфон из кармана джинсов. Бездумно смотрю на экран, прежде чем его разблокировать. А потом захожу в галерею и открываю первое фото.
Его я сделал вчера. В тот момент, когда Лиза одевалась в моей спальне. Она в тот момент не смотрела в мою сторону и не заметила, что я фотографирую её. Поза получилась очень пикантная. Девушка наклонилась, чтобы поднять свою одежду, а потом резко выпрямилась, откидывая волосы с лица. Тогда-то я и щёлкнул камерой, после чего сразу спрятал телефон.
Придурок! Больной извращенец, разглядывающий полуобнажённое тело девушки, с которой был ещё вчера, а теперь так сильно тосковал по ней. И отрицал это… Мне нужно голову проверить или зрение. Ведь совершенно точно — в мышке нет ничего особенного. Тогда почему меня так клинит на ней?