Он мой преподаватель?!
Шрифт:
— Что случилось? — испуганно спросила она.
— Он очнулся! Очнулся! — продолжала я истошно вопить, глотая слезы радости.
Дальше все происходило очень стремительно, куча врачей и мед сестер вытеснили меня из палаты, проводя какие-то манипуляции. Минут через десять в коридоре появился Дмитрий Васильевич с широкой улыбкой на лице.
— Поздравляю, Лизочка! — по-отцовски обнял меня врач. — Надеюсь, теперь ты можешь со спокойной душой поехать домой и отдохнуть?
— Еще чего! — ошарашенно уставилась на мужчину. — Я хочу к нему! — капризничала, как ребенок.
Дмитрий Васильевич
— Милая, он очень слаб. Ему сейчас нужен полный покой. Завтра его переведут в обычную палату и вы сможете с ним находиться. Сейчас же, ему нужно сделать некоторые процедуры, после которых он уснет. ПРОСТО уснет, на ночь, — быстро пояснил врач, увидев мои напуганные глаза.
Спорить бесполезно, мне и так было слишком многое позволено. По пути домой набрала Дена.
— Да, что-то случилось? — услышала сонный обеспокоенный голос на том конце провода.
— Толик очнулся! — радостно сообщила я.
Ответом мне были счастливые возгласы вперемешку с отборным матом. Друг пообещал завтра же приехать в больницу.
Впервые за эти дни я чувствовала себя спокойно. Блаженная улыбка не сходила с моего лица, до тех пор, пока я не плюхнулась на кровать, обессиленная и измученная, и не провалилась в сонное царство.
На следующий день, в 9 утра я уже была у новой палаты Толи. Осторожно постучала и приоткрыла дверь. Тишина. Зашла внутрь и направилась к кровати. Каримов лежал на спине и тихонько посапывал. Осторожно, чтобы не разбудить, наклонилась к нему, чтобы чмокнуть в небритую щеку.
— Бу! — резко выкрикнул Толик, распахнув глаза, и притянув к себе на кровать.
— Дурак! Я же чуть не обделалась! — обиженно бубнила, пытаясь выкарабкаться из его объятий.
Конечно я ни капли не обиделась, я была безумно счастлива видеть его таким. Улыбающимся, веселым, живым.
— Как ты себя чувствуешь, — спросила любимого поглаживая по щеке.
— Ой, да лучше всех, — отмахнулся он. — Нога только немножко сломана, сотрясение мозга и многочисленные ушибы, а так все супер. Вот думаю, завтра на пробежку сходить, — продолжал отшучиваться этот засранец.
— Я очень переживала Толь. Я думала, что если ты не очнешься, то я выпрыгну прямо из окна больницы. Я люблю тебя, — дрожащим голосом призналась ему, глядя в бездонные черные глаза. Чувствую, как веки снова защипало от слез.
Лицо Каримова вмиг стало серьезным.
— Я знаю малыш, — ответил, с нежностью чмокнув меня в нос. — Теперь знаю. Я слышал тебя. Постоянно слышал, но не понимал. А вчера услышал отчетливо, только запутался, правда это, или очередной кошмар… Спасибо тебе. Я тоже очень тебя люблю, — тихо сказал Толя, сжав мою ладонь.
Весь день я провела рядом с ним. И вообще, решила остаться здесь, пока его не выпишут. Ни на секунду теперь не оставлю одного.
Приезжал Ден, привез целый пакет фруктов, соков, пол дня пробыл с нами, травил шутки и обещал приглядеть за рекламным агентством, пока мы с Толей «чиллим в санатории», как он выразился. Каримов убедительно просил друга не рассказывать о случившемся его тете с сестрой, мол все же обошлось, зачем их нервировать лишний раз.
Совсем обнаглев, мой ненаглядный потребовал у персонала вторую
Ближе к вечеру переоделась в футболку Каримова, которая по длине мне оказалась, как платье. Свои вещи я ведь так и не забрала от Ромы.
— Зай, — промурлыкала я, садясь рядом с Толей. — Расскажи мне о себе, мы ведь почти друг друга не знаем.
— А разве это важно, когда люди любят друг друга? — искренне удивился он. — Но я, конечно, расскажу, — согласился, взяв меня за руку. — С чего начать?
Из Толиного рассказа, я узнала, что никакой он не зазнавшийся мажор, как я все время думала. Он никогда не рос в богатой семье. Мама была учителем литературы, а папа простым работягой на заводе. Но его родители погибли в автокатострофе, когда Толе исполнилось четырнадцать лет. Поэтому он не хотел рассказывать тете о своей аварии, ведь именно она тогда взяла осиротевшего подростка под свое крыло. Окончив школу, Каримов поступил на бюджет в уже известный нам институт. Проявил себя очень способным и умным парнем, после учебы подрабатывал мойщиком машин, ночами работал на удаленке, модератором социальных сетей, копил деньги. Ну а потом, окончание института и история с клубом.
Дурой себя чувствую, так стыдно. Сколько раз зарекалась судить о человеке по первому впечатлению.
— Кстати! — вспомнила я кое-что и полезла к себе в сумочку, стоящую на прикроватной тумбе. — Вот, это твое, мне врач передал, — сказала немного смущаясь, протягивая Каримову бархатную коробочку. Быть может это вообще не мое дело.
— Ааа. спасибо, — как-то загадочно ответил Толя, забирая ее у меня из рук. — А это твое, — сказал, улыбнувшись, и протянул мне кольцо, которое достал из коробочки. — Прости, обстановочка, конечно, так себе, да и на колено я встать не могу, — непривычно дрожащим голосом продолжил Каримов, тыкая пальцем в свой гипс на ноге.
— Ты что, предложение мне делаешь? — из моей груди вырвался нервный смешок. Этого просто не может быть.
— Ну да, — еще больше распереживался Толя, видя мою странную реакцию. — Еще тогда хотел, но че то как то не задалось, в аварию попал, не до этого в общем было, — пытался шутить, с надеждой глядя в мои глаза. — Ну, так ты выйдешь за меня?
— Конечно, да, Каримов! — кинулась к любимому на шею, заливая его плечи слезами счастья.
23. Непослушная
Неделя в больнице пролетела, как один день. Весь персонал давно привык к моему присутствию, и считали, что я- неотъемлемая часть пациента Каримова. Каждый день кормила его с ложечки, хоть он и сопротивлялся.
— Малыш, ну у меня руки то не сломаны, ты инвалида из меня не делай, — обиженно бурчал Толя.
— Ешь, я тебе говорю, и не бубни, — отвечала строгим голосом, пихая ему в рот очередную ложку.
— Я домой хочу, — ворчал он надув губы.
И вот этот человек строил из себя еще месяц назад пафосного самца. Дите.
— А что врач говорит, — поинтересовалась я, продолжая кормить своего «ребенка».
— Да мне посрать, я завтра же сваливаю отсюда и точка, — решительно заявил Толик. — Кстати, зай, пора бы уже забрать твои вещи, ты все мои футболки истаскала, — сказал с улыбкой, потрепав меня за щеку.