Он не вернётся
Шрифт:
– Ты брейк танцуешь?
– Не знаю, не пробовал.
– Тогда смотри.
Таня выскочила в круг и присоединилась к "панкам". Движения у нее были гибкие, красивые, хотя, по-моему, не вполне соответствовали английскому "брейк" - "ломать". Но все равно танцевала она здорово!
Песня кончилась. Таня протолкалась ко мне.
– Ну что, понравилось?
– Очень.
– Теперь попробуй сам, а я посмотрю. А потом потанцуем вместе.
Вечно у нее подобные причуды. Но я привык. Мне это даже нравится.
Пронзительно взвыл синтезатор. Из колонок застучал пульсирующий ритм ударных.
– Группа "Лайм", - объявил ведущий.
Эту песню я где-то слышал, и, помню, она мне понравилась. Теперь танцевали уже все. Я тоже пристроился к танцующим и, изредка поглядывая на Таню, постарался включиться в ритм музыки. Постепенно мне это, кажется, удалось. Тело стало гибким, упругим, руки и ноги сами находили нужные движения. Я взглянул на прожектора, вспыхивающие в такт музыке. В их мигании было что-то гипнотическое, засасывающее...
...Пулемет дергался в руках, с огромной скоростью выбрасывая горячие, еще дымящиеся гильзы. Солдаты шли в атаку уже четвертый раз, и каждый раз огонь моего пулемета отбрасывал их назад. Между домом, где я засел, и покореженными взрывом воротами уже лежало полтора десятка трупов в серо-зеленых мундирах. Было жарко. Ударявшие рядом пули бросали в лицо грязно-желтый песок.
Солдаты снова откатились. Еще шестеро остались лежать на песке. На их месте я бы уже давно попытался обойти противника с тыла. Но они, кажется, до этого еще не додумались. Прут прямо на пулемет. Пьяные они, что ли? Я отсоединил пустую коробку и вставил следующую. Это последняя. В коробке сто патронов. Плюс четыре заряда в моей пушке. И все. Этого хватит минут на пятнадцать или чуть больше. А потом...
Позади раздался шорох. Я резко обернулся, подняв правую руку с пушкой - для ближнего боя пулемет не годится.
Из приоткрытого люка, который я раньше не заметил, на меня смотрел человек.
– Не стреляйте! Мы из подпольной организации.
Действительно, из подпольной.
– Вылезайте, только быстро. Пока они опять в атаку не пошли.
– Лучше давайте вы сюда. Здесь подземный ход.
Совсем как в приключенческом романе. Но мне все равно. Это спасение.
– Сейчас.
Я выглядываю в окно.
Солдаты, прячась за воротами, выкатывали пушку. Хорошо, что раньше не додумались. Всыплю-ка я им напоследок, чтоб знали! Я поднял руку и выстрелил. Со страшным грохотом пушка взлетела на воздух. Полетели обломки, солдат расшвыряло в разные стороны. Пока они опомнятся, мы успеем уйти.
Я схватил пулемет, выставил вместо него в окно попавшийся под руку обрезок трубы и, пригнувшись, бросился к люку. Передал ожидавшему меня человеку пулемет и соскользнул вниз сам.
Здесь было темно, но у моего нового союзника оказался фонарик. Внизу нас ждали еще двое.
– Это бывшая канализационная труба. По ней можно выйти в старый город. Идемте.
Я не заставил их повторять дважды, и мы зашагали по подземному ходу.
– Мы знаем, где ваш товарищ, - сообщил человек на ходу.
– И поможем вам его освободить.
Вот это удача!
– Спасибо. Я для этого и прибыл.
– Мы догадались. Но нам тоже нужна помощь.
– Какая именно?
– Оружие. Мы готовим переворот.
Такие вопросы я решать не уполномочен. Вряд ли Центр захочет вмешиваться в дела этой планеты и снабжать оружием заговорщиков. Но на Центр можно и нажать. Им до зарезу нужен Крэй с его сведениями об Абсолютном Исполнителе. Ради них они пойдут на все. Что же до меня, то эти люди спасают мне жизнь, да и Крэя обещали помочь выручить. Не знаю, каковы их политические взгляды, но хуже, чем при теперешнем режиме, здесь не будет.
– Хорошо. Оружие будет.
– Когда и сколько?
– Об этом поговорим, когда я спасу своего друга. Мы в долгу не останемся.
– Хорошо. Его держат в тюрьме, но там есть наши люди. Мы устроим побег сегодня же ночью.
– Отлично. Я, со своей стороны, сделаю для вас все, что смогу.
Сейчас я говорю правду. Кажется, это действительно честные люди. Если их переворот удастся, никакого вреда, кроме пользы, для их страны не будет. Будет им оружие...
...Песня кончилась. Кажется, я продолжал танцевать все это время, и никто ничего не заметил. Я подошел к Тане.
– Ну вот, а говорил, что не умеешь. Это же был настоящий брейк. У тебя очень неплохо вышло.
– Что, правда?!
– Конечно! Пошли танцевать.
И мы пошли танцевать. Как ни странно, у меня действительно получилось. А потом мы танцевали медленный танец, шептали друг другу разную чепуху, я чувствовал пьянящий запах ее волос, видел совсем рядом ее большие серые глаза, и больше мне не нужно было ничего. Я был счастлив.
Мы танцевали еще и еще, а когда дискотека наконец, закончилась, мне даже не хотелось уходить. Я и не думал, что это так здорово. Наверное, это потому, что рядом была Таня.
Мы вышли на улицу. Домой идти не хотелось, и мы пошли гулять в парк. Мы брели по полутемной аллее; по телу разливалась приятная усталость. Стало прохладно, и я накинул ей на плечи свою куртку и обнял. Так мы и шли, ни о чем не разговаривая - нам просто было хорошо. И тут я опять "отключился".
...Мы спрятались в заброшенном сарае метрах в ста от тюремной стены. На вышках горели прожектора, освещая мертвенно-бледным светом невидимый для нас тюремный двор, а заодно и пространство на добрых пятьдесят метров вокруг тюрьмы. Наверху, по опутанной колючей проволокой стене, вышагивали часовые. Да, убежать отсюда не так-то просто. Но все же можно. Под утро из тюрьмы выезжает пустая машина - за продуктами - вот в нее-то и должен забраться Крэй. Дежурить у ворот будет свой человек. План простой и, кажется, достаточно надежный. Дорога проходит мимо сарая, в котором мы засели. Через дорогу уже переброшена веревка - стоит потянуть ее, и из кустов выползут "ежики" с гвоздями. Дальше все просто - обезоружить и связать водителя и уйти через все тот же подземный ход, который ведет к сараю. Эта планета, кажется, вся изрыта подземными ходами.