Он, она и ...собака

Шнур Лесли

Нина затянула на проволоке узелок, встала и чуть отступила назад, дабы оценить результат. Отлично. Можно было бы назвать это «Гуляя с собакой», поскольку именно так она нашла большую часть материала. Да, просто исключительно. Она щелкнула лампой и, подхватив бокал с вином, вышла на террасу. Сэм потрусил следом, но, не в силах сдержать нетерпение, рванулся, отталкивая ее, так что она почти выпала за дверь. Небо было темным и беззвездным. Но мерцание ночного Нью-Йорка, яркое, переливающееся искрами, напоминало Млечный Путь. Музыка, звучавшая у нее в душе, выплеснулась наружу. «Ты юная, как весна». Нина упала в старый тиковый шезлонг, потрескавшийся за годы существования под дождем, солнцем и снегом. Вообще-то она собиралась прикупить новой мебели для террасы, но сегодня вечером это было не важно. Нина окинула взглядом окрестности и ощутила такой же прилив возбуждения, как в первый раз, когда она увидела это место. Как же ей повезло! И надолго ли эта полоса везения? А что, если бы ее задержал и сдал полиции этот незнакомый парень, решивший, что она просто старая чокнутая собачья нянька, в каковую, надо признать, она и превратилась? Объясняла бы, что просто решила злоупотребить его гостеприимством?

Да ее вообще никто не приглашал! Она просто замешкалась, вот и все. Увлеклась. Ее-то собственная квартира по размерам и форме — та же коробка для обуви! И у нее нет ни любовника, ни даже потенциальной возможности секса, и, возможно, никогда больше не будет — после того как она упустила сегодня шанс с Дэниелом, мужчиной своей мечты. «Ангел и возлюбленный, небесное и земное, и я с тобой». Именно так. Все, что ей остается, — вот оно, перед ней. Это пространство, это небо, этот вид, этот пес, этот бокал вина.

«Будь здесь и сейчас, — пыталась она уговаривать себя. В который уж раз за сегодняшний день. — Будь здесь и сейчас». Не помогало.

Она поднялась, нарушив безмятежную дремоту Сэма, и еще разок взглянула на город, любуясь огнями дорогих квартир на Пятой авеню и дальше, за мостом, прикидывая, какие званые обеды дают сейчас в этом огромном чудесном городе. В ее представлении здесь каждый вечер все либо спешат на вечеринки, либо сами устраивают их. Вкусная еда, приятная музыка, мягкий свет. Забавная оживленная беседа пробуждает воображение. Люди заводят новых друзей, связи, пускают пыль в глаза рассказами о Ближнем Востоке, последних научных открытиях в Солнечной системе, болтают о чем-нибудь из нашумевшего в культуре. Говорят о путешествиях в Испанию, о сексе. Смеются, спорят, создают новые союзы и укрепляют старую дружбу.

Нина не бывала на званых обедах вот уже несколько лет. Или даже больше. И не знала никого, кто бы их устраивал. А те, кто устраивал, ее не приглашали.

Все страстные желания Нины, все, от чего она чувствовала себя так, словно предает самое себя, все, что казалось ей упущенным в жизни — человек, которого любишь, и он любит и ценит тебя, заботится о тебе, — воплощалось в званых обедах, куда ее не приглашали.

Жизнь, которую вели другие, определялась тем, что они любимы и способны любить.

Она вздохнула, вернулась в комнату, разделась, натянула громадную футболку, присланную Клэр. Причесалась, почистила зубы, умылась и намазалась кремом, что проделывала каждый вечер, хотя понимала: в этом нет никакого смысла — будущее ее лица определят наследственность, природные условия, особенности мимики — морщинки, ямочки, складки и прочее, — и забралась под одеяло.

Она никак не могла успокоиться. Господи, неужели ее ожидает еще одна такая же ночь? Сэм занял свое обычное место на кровати, там, где положено быть ее ногам, и ей пришлось лечь по диагонали. А в голове крутились разнообразные списки — покупки, которые нужно сделать, поручения, которые необходимо выполнить, места, куда она хотела бы съездить, мужчины, с которыми она имела физическую близость.

Составлять последний список она любила, ибо количество пунктов в нем всегда менялось. На языке вертелось имя, а в тайниках сознания — точнее, его отсутствия — опыт, который давно следовало предать забвению. Разумеется, кое-что хочется вычеркнуть из памяти. Как, к примеру, того профессора политологии из Колумбийского университета, с которым она познакомилась, собирая взносы для демократической партии. Он сказал, что забыл бумажник дома, пригласил ее к себе, усадил на диван, сам ушел в спальню якобы за деньгами, а вышел оттуда абсолютно голый. Она же, в каком-то сексуальном помрачении и малодушной тупости, расхохоталась. И легла с ним в постель. Чтобы позже выяснить, что подобный трюк он проделывал и с другими, как он говорил, «наивными демократическими малышками». Только вчера она читала его статью на первой полосе «Нью-Йорк тайме» о консервативном кандидате в Верховный суд. Статья проясняла заодно и его собственный вираж вправо. А однажды, когда она наблюдала, как Кинг, пес, будто подсевший на риталин [5] , если такое бывает, приставал к Сэди — бассет-хаунду, чьи уши либо волочились по земле, либо развевались, как паруса на ветру, — в памяти всплыло лицо и имя: Дик, дантист, трижды женатый, и всякий раз на стоматологе. Она пыталась забыть, что вообще с ним встречалась, но по некоей таинственной причине всегда вспоминала о нем именно в такие моменты. Не потому ли, что он предпочитал эту позицию? Но никогда, ни на один день, ни на мельчайшую долю секунды Нина не забывала о мужчине — помимо своего бывшего, — в которого она, как считала, была влюблена. Это продолжалось шесть недель. В колледже. Его звали Джек Шрайбер, он был художником и совершенно ее пленил. Все было чувственно, пылко и страстно. Много секса и много марихуаны, много философствований, смеха, мечтаний и пронзительного осознания, что летишь в бездну. А потом однажды ночью он не смог посмотреть ей в глаза и отвернулся, когда она заговорила с ним. И вернулся к своей девушке. Нина — в свое одиночество. И все закончилось, одним махом. Как может нечто столь чудесное и пылкое завершиться так вот внезапно и окончательно? Как могут объятия у кирпичной стены в тишине темной улицы прерваться без всякого к тому повода? Словно Земля может мгновенно остановить вращение, без помощи иной силы, что постепенно замедлила бы ее движение, дабы обитатели планеты смогли подготовиться к неизбежному концу. Нина не была готова и потому слетела с орбиты, больно приземлилась и крепко ударилась задницей.

5

Возбуждающее средство, производящее фармакологический эффект, подобный воздействию кокаина и амфетамина.

Клэр открыла ей истину: никто не обещал, что страстные и глубокие отношения одновременно означают долгие.

«Что, черт побери, все это могло означать?» — подумала Нина, садясь на кровати и сбрасывая одеяло. Сэм поднял голову, взглянул на хозяйку

и вновь заснул. Теория Клэр полностью противоречила всему, что Нина знала о любви, а знала она не слишком много. Дьявол! Если любовь не глубина, тогда что же? Свою часть мелководья она уже прошагала. Взять, к примеру, ее бывшего. Их совместная жизнь состояла из кинопремьер и вечеринок, споров о политике, искусстве, книгах и музыке, пользе и вреде сырых соевых бобов. Майкл был весьма вспыльчив, когда дело касалось его интересов. И блистателен. Он так говорил. Но эмоциональная жизнь у них с Ниной отсутствовала. Он едва замечал жену, словно признание самого факта ее существования было ниже достоинства члена общества Менса [6] ; сексуальную жизнь они вели по книжке в буквальном смысле: он постоянно сверялся с инструкциями, дабы быть уверенным в своем совершенстве, — в общем, отношения их были глубиной с лужу. Она думала, что любит его, и, казалось, вполне заслуженно: ей нравились его ум, необычность, то, что он из себя строил — кинематографист! художник! интеллектуал.! Как — здорово — вести — альтернативный — образ — жизни! наркоман! Но глубинной связи между ними не было, той странной штуки, которая либо есть, либо ее нет.

6

Общество, объединяющее людей с высоким коэффициентом интеллекта (IQ).

Любовь, как в песнях, когда Мария поет Тони: «Только ты, только тебя я вижу вечно». Возвышенная и волшебная, нечто необъяснимое, идущее из глубин, из неведомого места в душе каждого, — вот все, чего хотелось Нине.

Впрочем, у нее все было не так безысходно, как у многих одиноких женщин ее возраста. Она когда-то была замужем. Шла по проходу к алтарю. И могла не испытывать смятения оттого, что никто якобы не любил ее настолько, чтобы сделать этот грандиозный шаг. И она страдала не от одиночества. Гораздо большую тоску вызывало чувство, что, возможно, любовь, о которой она мечтала, не для нее.

Наконец Нина заснула, и ей приснился один из тех транспортных снов, где она не знает, куда направляется, но спешит, опаздывает и все время чувствует, что забыла на платформе нечто важное.

Глава 3

Ровно в тот момент, как Нина заснула, парень из Вилтона, штат Коннектикут, пупком открывал бутылку пива. А Уильям Фрэнсис Магуайр, для родных и друзей просто Билли, и пес Сид наблюдали это в передаче «Тупые выходки» — шоу Дэйва Леттермана, подтверждая теорию Билли о том, что Коннектикут, должно быть, самый претенциозный штат в стране. Гостиницы чересчур дороги, и когда он выбирается на выходные из города, то есть почти никогда, последнее, чего ему хочется, — это встречаться за завтраком и поддерживать беседу с парочкой яппи из Бостона. На смену давным-давно утраченному патриархальному очарованию деревушек пришли пошлые «лавчонки», торгующие псевдоремесленными изделиями: свечами, пресс-папье и колючими уродливыми варежками. Историческая ценность и привлекательность крытых мостов и достопримечательностей времен Войны за независимость ничуть не выше той, что вы можете отыскать, просто пройдясь по одной из небольших улочек Гринвич-Виллиджа. А листопад можно увидеть в любом северо-восточном штате Америки. И потом, неужели эти люди не могут придумать лучшего способа проводить время, чем заниматься подобной ерундой? К примеру, тот парень, тоже из Коннектикута, который напился молока и заставил его литься из глаз? Сколько раз он пытался проделать это, прежде чем добился результата? Один раз — просто противно. Много раз — откровенно глупо. Сценаристам Леттермана следовало бы назвать этот раздел «Тупые выходки жителей Коннектикута». Ну хорошо, а каковы альтернативы? Джей Ленно [7] , эквивалент солонины на куске белого хлеба с майонезом, и исторический канал с очередной передачей о воздушных битвах Второй мировой войны? Ничего, кроме Второй мировой, превращенной Спилбергом в модную тему.

7

Известный телевизионный ведущий.

Но сегодня вечером им с Сидом было безразлично, что смотреть, мыслями он все равно был далеко. Плохой день и отвратительное настроение. Босс опять донимал его выяснениями, как долго еще он будет разбираться с Констанс Чэндлер. Долго ли? Десять дней, вот сколько. Не мог бы он вмешаться и лично взглянуть, что там происходит? Его ведь пригласили именно для этого, не так ли? Он был лучшим агентом налоговой службы Северо-Атлантического региона. Во всем агентстве никто не разрешил проблем больше и не собрал большего количества денег. Но Билли, на службе Уильям, возражал: у него свои уловки и приемы, собственный метод, чувство нужного момента, и оно не связано с примитивным расчетом времени. Он согласен с теми, кто занимался этим делом прежде, а их было немало, что с ней что-то не так, и с сотнями тысяч, может, даже миллионами долларов тоже. Но что именно и как, и насколько точно, он не знал. В таких делах нужно быть исключительно осторожным, в противном случае все финансовые доказательства будут спрятаны, или потрачены, или отмыты в мгновение ока. Не стоит волноваться. У него есть план, есть сроки. План: хм… ладно, будет импровизация. Сроки: месяц или два. Но и, то и другое — его личное дело, и он не обязан объясняться или оправдываться, тем более после десяти лет поисков плохих парней и возвращения в казну, возможно, миллиардов долларов. Эта работа и так достаточно тяжела и без нудного начальства.

И что эта собачья нянька, Нина, делала в его — точнее, в этой — ванной? Неужели она действительно принимала ванну? По роду деятельности он сталкивался с различными человеческими, мягко говоря, странностями. Но принимать ванну в чужой квартире, не будучи гостем, — это вообще-то граничит с психопатией. Он вспомнил, какими влажными были ее волосы, как капля сбежала от брови к уголку ее рта, а она упрямо не обращала на нее внимания, пока в конце концов не слизнула ее. Надо признать, в тот момент она выглядела весьма привлекательно, вся такая взволнованная, возбужденная.