Он + она = катастрофа

Парадная дверь коротко хлопнула, отрезая их от улицы, полной свежего воздуха и слепящего апрельского солнца. Три пролета пыльной лестницы с маленькими прямоугольниками окон и бесконечный, затоптанный коридор с вереницами коричневых дверей по обе стороны. Тусклые лампы, забранные в проволочные решетки, старые деревянные полы, что скрипят от каждого шага, и запах — затхлый, чужой, невыносимый.

— Не-ет, — протянула Аня, чувствуя себя котенком, выброшенным на помойку. — Я не могу здесь жить!

—

Сможешь, — припечатала тетка. — Я десять лет могла. Квартира маленькая, зато своя, и в центре города.

По привычке хотела продолжить, что раньше это было женское общежитие, но племянница еще дома выслушала исторические подробности.

Они остановилась перед типовой дверью без номера. Аня повернула голову и обнаружила, что номер квартиры написан краской на электрическом счетчике.

— Сорок четыре, — подтвердила тетка и вставила ключ в замочную скважину. — Ремонт косметический, но, уж извини, какой потянули.

Налегла на ручку и толкнула дверь, жестом предложив племяннице войти первой.

Аня переступила порог с опаской, однако пройдя пять шагов, успокоилась. Все вокруг выглядело новым и чистым. И пахло в этих стенах родным домом. Комната для восьмерых превратилась в отдельную малогабаритную квартиру с крохотной кухонькой и отдельным санузлом. Даже своеобразную спальную комнату соорудили, отгородив ее от зала стеллажом из полок. До самого потолка. В «спальне» стояла кровать, тумбочка и лежал коврик под ногами.

— Ванну тоже установили, — похвалилась тетка. — Денег подкопишь, стиральную машину купишь.

Она заставила племянницу присесть на диван. Совсем девчонка еще, хотя через пару месяцев семнадцать исполнится. Слишком высокая, чересчур худая, серые глазища на пол-лица, мокрые от слез, перепуганные. Темно-каштановые волосы собраны в лохматый хвост на макушке, а чуть ниже, в волосах над шеей, рисунок затейливый выбрит. Молодая и, как говорят, «без царя в голове». А пальцы дрожат. Ишь, в замок их сцепила.

— Да, не трясись так! Ты девочка неглупая, проворная. С Игорем Геннадьевичем насчет работы я договорилась. Поживешь немного, осмотришься, а там напасть проклятая… — тетка неопределенно взмахнула рукой, — уйдет.

Аня покосилась на родственницу.

— Почему нет? — храбрилась тетя Валя. — Как хвост у ящерицы. Само отвалится.

— Хочу домой, — прошептала «проворная девочка».

— Домой никак нельзя. И помни, — нравоучительно-нудно продолжила тетка, — ты не должна ни в кого влюбляться. Обещай мне. Поклянись!

Шесть лет спустя

Сонная Аня выплясывала босиком у батареи, с недоверием таращась на оконный термометр.

— Плюс пять? — удивленно бормотала она. — Всего? Почти зима, а батареи холодные.

Нахмурилась, припоминая ускользающий сон. Она могла поклясться, что снилась ей труба. Бесконечно-длинная, метрового диаметра, черная. Дожилась, что даже ночью к ней является магистральный газопровод. И противный тип рядом шарахался, чиновник по виду, папку кожаную к груди прижимал.

Жертва чиновника оглядела пустой двор и зябко передернула плечами, послав в ад закаленных бюрократов. За окном плакала дождиком поздняя осень. Выстуженная квартира нагоняла тоскливое безразличие.

Преодолевая желание юркнуть назад под теплое одеяло, она трусцой побежала в ванную, где нетерпеливо дернула за кран. Пара-тройка резких движений и пришло понимание, что умываться горяч… да, будет вам, холодной водой — роскошь, не всегда доступная простому смертному.

Аня чертыхнулась и галопом ворвалась на кухню. Там стояла плита. Если газовщики не забастовали одновременно с водоканалом и теплосетью, то очень скоро ее ожидает вожделенное тепло и кофе.

Но, согласно закону подлости, возникло новое препятствие — спички. Они отказывались зажигаться, ломались, подавая надежду яростной вспышкой и сердитым шипением. Наконец, одна загорелась. Радость Ани была сравнима с восторгом первобытного человека, в трудах добывающего ту самую искру, из которой позже возгорелось пламя. Разрумянившись от усилий и достижений, она исполнила древний танец огня, ударилась макушкой о край полки и победно водрузила пустой чайник на плиту.

Счастье улетучилось. Хозяйка холодной квартиры присела на краешек ледяного табурета и задумалась над тем, как, не выходя из помещения, добыть воду. Конечно, можно вытянуть руку с чашкой из окна и ждать. Спустя час полпосудины, пожалуй, наберется. Тогда уж практичнее высовываться с тазиком. Как вариант, отколоть лед в морозилке старенького холодильника. Его там много и в ближайшее время не убудет.

В любимой турке плавился будущий кофе. Она помешивала варево ножиком и подозрительно принюхивалась, отмечая специфический запах.

— Убойное зелье. Я — ведьма.

Задумчиво запустила пятерню в спутанную шевелюру, провела пальцами по сбившимся кудрям и всерьез озадачилась: где взять воду, чтобы помыть голову.

Так и не решившись выпить сомнительный кофе, ведьма отправилась в магазин, предусмотрительно надвинув капюшон куртки по самые глаза.

— Только бы никого не встретить! — попросила она высшее божество, завидя сверкающие двери супермаркета.

Еще полторы минуты повторяла «спасибо» за ниспосланную милость, но благодать когда-нибудь заканчивается.

— Доброе утро, Анна, — вежливо поздоровался хрипловатый мужской голос.

Она чуть не присела на ступеньку.

— Приветики, дорогая! Как драгоценное здоровье? — присоединился фальцет второго.

— Здоров, подруга, — огорошил бодрый бас.

Дорогая подруга Анна, словно перепуганная лошадь, шарахалась из стороны в сторону. С некоторым усилием взяла себя в руки.

— Плохо у меня со здоровьем. Откуда вас леший поднес?! — гневно вопрошала она, гигантскими шагами взбегая по лестнице.