Он & Она
Шрифт:
Как обычно, воспоминание о ранней поре их семейной жизни не вызвало у Антона ни досады, ни ностальгической печали, ни каких-либо иных сантиментов. Смешно грустить об ушедшей любви человеку, у которого это слово всегда вызывало только усмешку. Конечно, первое время Антон эту усмешку скрывал: до свадьбы и некоторое время после Анне хотелось, чтобы он признавался ей в любви как можно чаще, – и он постоянно рассказывал ей о бурных чувствах, которых на самом деле не испытывал. Однако со временем она все поняла и перестала докучать ему подобными глупостями. В общем и целом, надо отдать Аньке должное – жили они все эти годы неплохо. Она все время наседала на отца, чтобы он всячески помогал зятю продвинуться, а тот не мог отказать обожаемой единственной дочери. А когда с возрастом из ее головы выветрились романтические фантазии и наивные девичьи представления о жизни, стало совсем хорошо. Супруги зажили каждый своей жизнью и не мешали друг другу. Антон и дальше бы так жил, если бы Анька вдруг не задурила. Но что делать – возраст. Говорят, у многих баб ближе к сороковнику крышу сносит. От Аньки теперь что угодно можно ожидать. А бизнес-то весь на нее оформлен… Так что разводиться, и баста! Разводиться и побыстрее прибирать к рукам все денежки…
– Волнуетесь? – поинтересовался Михаил Львович, когда они пересекали вестибюль здания суда.
Антон лишь усмехнулся в ответ:
– С чего это вдруг? Мы же с вами обыграли ее на несколько ходов вперед. Так что наше дело верное. – И похлопал адвоката по карману пиджака, где, как Антон знал, лежало главное их оружие.
Поскольку у них еще оставалось время до начала заседания, Антон, не торопясь, заглянул в мужскую комнату. Юная Дина воспользовалась его отсутствием и тут же пристала к Михаилу Львовичу с расспросами:
– Дядя, ты не забыл, что так и не ввел меня полностью в курс дела?
– Разве? – удивился адвокат. – Я думал, что все тебе рассказал. Что тебе еще неясно?
– Хотелось бы уточнить кое-какие детали предстоящего слушания, – студентка изо всех сил старалась говорить на профессиональном языке, но получалось у нее неважно.
– И что же тебя интересует?
– Ну, например, сколько у них денег?
– А, вот оно что! В целом состояние супругов Котовых оценивается в сумму около шестисот миллионов долларов США.
– Вау! – взвизгнула блондинка, но тотчас слегка погрустнела: – Значит, после развода у Антона… Сергеевича останется только триста миллионов, да?
Михаил Львович покачал головой:
– Нет, детка, тут не так все просто. Разделить капитал пополам было бы легче всего, но ни один из супругов этого не хочет.
– Почему?
– Странные вопросы ты задаешь, – улыбнулся адвокат. – Потому что целое всегда больше, чем половина. Разве ты не изучала математику в школе?
– А как тут можно отсудить себе все состояние? – похоже, Диночка проявляла не только профессиональный интерес. Судя по всему, Антон Котов явно ее заинтересовал.
– В данном случае – элементарно. Помнишь, я говорил тебе, что вскоре после свадьбы Котовы подписали брачный контракт?
– Да, кажется, говорил что-то… – блондинка наморщила гладкий лобик.
– «Кажется», «что-то»!.. – передразнил Михаил Львович, сердито нахмурив кустистые брови. – К твоему сведению, в лексиконе профессионала вообще не должно быть таких слов! Юрист всегда должен быть тверд и преподносить информацию уверенно. Даже когда то, что он говорит, далеко от истины. Не научившись этому, ты никогда не станешь специалистом.
– И не надо! – беспечно хихикнула Диночка. – Зачем мне быть специалистом? Я лучше выйду замуж за обеспеченного человека. Вот такого, как Антон… Сергеевич. Так что, ты говоришь, у них там с брачным договором?
– Контрактом, Диночка, лучше говорить контрактом, – против воли адвокат не смог сдержать улыбки, глядя на свою племянницу, такую хорошенькую, молоденькую и такую самоуверенную. Черт его знает – а вдруг у нее и впрямь все получится? – В этом контракте у них присутствует особенный пункт – пункт о неверности. Если бы я был поэтом, то сказал бы, что шестнадцать лет назад Котовы поставили на официальных бумагах две росписи: одну за согласие соединить свои души перед Богом, другую – на случай дьявольского искушения. Согласно этому пункту, если один из супругов изменит другому и останется видеозапись, служащая доказательством неверности, то при разводе все совместно нажитое имущество и капитал достанутся обиженной стороне.
– А что, в брачных контрактах и такое бывает? – Дина удивленно округлила густо накрашенные глазки.
– И даже не такое, – заверил ее адвокат. – Юридические документы, заключенные в девяностые, – это вообще отдельная песня. Взять хотя бы завещание, с которым мне недавно пришлось иметь дело, так там…
– Значит, обязательно должны быть доказательства измены? – беспардонно перебила дядюшку блондинка.
– Совершенно верно. Причем именно видеозапись, а не фотографии. Шестнадцать лет назад этот ваш… как его… все время забываю… компьютерная программа, с помощью которой убирают морщинки и жировые складки лучше всякой пластической хирургии?
– «Фотошоп», – снисходительно подсказала Диночка.
– Да, точно. Так вот, хоть «Фотошоп» в то время еще не был в ходу, но о том, что фотографии легко подделать, представление уже имелось. А вот в видео тогда компьютерная графика еще не вмешивалась. Во всяком случае, не в таких масштабах, как сейчас.
– Так что же получается – у Антона есть видеозапись, доказывающая неверность его жены? – блондинка вся расцвела от своей догадки.
Ответить адвокат не успел – перед ними вновь появился его подзащитный. Извинившись, что заставил ждать себя так долго, Антон Котов спрятал в карман мобильный телефон и решительными шагами направился в нужный зал. Дядя с племянницей поспешили следом.
– Ну наконец-то! – фыркнула Анна, демонстративно кинув взгляд на усыпанные мелкими бриллиантами золотые часики Cartier. – Ты заставляешь себя ждать.
– Да, это всегда было твоей привилегией, – тут же парировал Антон, бегло оглядывая помещение. Зал ему не понравился – тесно, душно, обстановка какая-то убогая. Впрочем, надолго он здесь не задержится. Отстреляется побыстрее и поедет в «Палаццо Дукале», время уже обеденное.
Котовы заняли свои места за большим прямоугольным столом друг напротив друга. Рядом с Анной пристроился смазливый юнец, ее адвокатишка, по правую руку от Антона встали Михаил Львович и Дина. Увидев блондиночку, Анна презрительно оглядела ее с головы до ног и демонстративно усмехнулась. Антон ответил столь же циничным взглядом в сторону ее спутника. Оба супруга держались невозмутимо, каждый из них был уверен в своем выигрыше, каждый уже почти ощущал, что максимум через четверть часа его жизнь украсит невидимая золотая медаль за ловкость мысли и победу над обстоятельствами.
Пауза затянулась. Адвокат Анны, обычно державшийся развязно и нагловато, в этот раз не спешил начать первым – то ли стушевался перед объективно более опытным коллегой, то ли вел какую-то свою тонкую игру. Однако Михаил Львович был стреляный воробей, и такие мелочи его ничуть не смущали. И он взял слово.
– Начну с традиционного обращения к супругам, – проговорил он. – Антон Сергеевич и Анна Александровна! Долг юриста просто обязывает меня обратиться к вам с предложением простить друг другу обиды, помириться и сохранить семью. Вы прожили вместе шестнадцать лет – это немалый срок. Оба вы – фигуры влиятельные и публичные и до сей поры сохраняли имидж благополучной пары, что не только возвышало вас в глазах общества, но в том числе и способствовало профессиональному росту. Вы, Антон Сергеевич, депутат Государственной думы, вы, Анна Александровна, владеете телеканалом. Ни для кого из вас не новость, что в аспекте общественного мнения, неважно, идет ли речь о телезрителях или об избирателях, ваш развод будет большой ошибкой и отрицательно скажется на репутации обоих…