Он приехал в день поминовения
Шрифт:
Колетта не возразила. Она лишь посмотрела на Жиля. Протянула руку и кончиками пальцев коснулась его руки.
– Ты веришь?
– спросила она, словно заглядывая в будущее и подводя итог их радостям и печалям.
– Верю.
И
Он поднялся. Опрокинул чашку. Положил руки на плечи тетке и заставил ее встать.
– О, Колетта!..
Это был не только порыв нежности, но и знак беспредельной признательности. Колетта освободила его. Теперь он тоже смотрел вперед. Навсегда вырывался из круга, в котором его пытались замкнуть, из жизни, для которой не был создан.
Он опять стал почти ребенком.
– Колетта! Колетта!
– твердил Жиль, сжимая ее так сильно, что она чуть не задохнулась.
Он не решался вымолвить единственное слово, которое рвалось у него с губ: "Благодарю!"
Когда они вновь увидели окружающий мир, тела их были опустошены, как после долгой болезни, но лица озаряла радостная улыбка.
– Поговорим серьезно, Жиль.
Колетта сама не верила своим словам. Теперь уже ничто не имело значения. Они, конечно, могут рассуждать о практических деталях, но это все равно что игра, в которую полагается играть - и только.
– На что же мы будем жить? Он знал, что это ей безразлично, что коль скоро они вдвоем, ее ничто не страшит.
– На что придется. Я играю на трех инструментах. И даже...- Легкая и торжествующая улыбка.- Немного владею последним ремеслом отца. На худой конец, перебьемся, как перебивались мои родители, верно?
Только теперь глаза у него затуманились, и Жиль стыдливо отвернулся. Ему показалось, что в эту минуту он приобщил к своему решению родителей, стал ближе к ним-до такой степени ближе, что ему захотелось перемолвиться с ними.
О деньгах Мовуазена вопрос не вставал, не мог встать. Они пойдут Алисе. Без Жиля ей будет лучше.
– Если бы вы знали, Колетта, как я...
Где взять слова? Все они слишком слабы. Сердце Жиля отчаянно билось, словно оно, вырвавшись из телесной оболочки, взмыло над землей.
– Как я...
Колетта стояла перед ним, такая маленькая, такая хрупкая, что он не удержался и поднял ее на руки, как будто решив сейчас же унести подальше отсюда.
Когда он опустил ее на пол, оба то плакали, то смеялись, я лица их, сквозь пелену слез, казались преображенными, подобно лицам, которые видишь во сне.