Она была создана для меня
Шрифт:
— Нет, — бормочу я, снимая мокрые джинсы и стараясь не обращать внимания на то, как пульсирует мой член, когда я прохожу мимо него. Он знает, чего хочет. Единственное, что нас разделяет, — это четыре этажа и мое собственное ослабевающее самообладание, но этого будет достаточно. Я не стану трахать дочь своего друга в подвале его дома, как бы ни умоляли меня об этом ее глаза.
Я издал мучительный стон, пробираясь по полу к ванной и запирая дверь. На прошлой неделе в этой комнате была заменена плитка метро изумрудного цвета, идеально сочетающаяся с латунными
Я смотрю на свою эрекцию — сердитую красно-фиолетовую, жаждущую разрядки. Я поднимаю кулак, но колеблюсь. Дрочить, думая о Вайолет, не намного лучше, не так ли? Я сопротивлялся с тех пор, как мы познакомились, зная, что стоит мне только пофантазировать о том, как она отсасывает мне, о том, как я нахожусь внутри нее, о звуках, которые она может издавать, когда кончает, как смотреть ей в глаза станет почти невозможно.
И все же, рассуждаю я, это может быть единственным способом, с помощью которого я смогу удержать свои руки при себе. Как бы мне ни хотелось, чтобы мои руки были на ней, а не на моем члене, этого делать нельзя.
Я включаю душ и захожу в ванну, задергивая занавеску. Когда от струй поднимается пар, я обхватываю кулаком свой член, чувствуя себя в равной степени возбужденным, как блядь, и пристыженным.
Она никогда не узнает, говорю я себе, но что еще важнее, Рич никогда не узнает.
Я вытесняю из головы мысли о своем лучшем друге, позволяя вместо них появиться образу его дочери. Мне нужно, чтобы это было засчитано, ведь я позволю себе подрочить на нее только один раз. Она когда-нибудь прикасалась к себе, думая обо мне? Что бы она сделала, если бы я вошел к ней? Она бы лежала на кровати, ноги раздвинуты, пальцы в нижнем белье, глаза закрыты…
Я позволяю себе погрузиться в фантазии, сжимая член и поглаживая его. Мысленно я стою в дверях подвала и наблюдаю, как она доставляет себе удовольствие, пока я не могу больше этого выносить.
— Нужна помощь? — произношу я, и ее глаза удивленно распахиваются, а с губ срывается вздох.
— Что ты здесь делаешь?
Я игнорирую ее вопрос, проходя через комнату и становясь у изножья ее кровати. — Ты думала обо мне?
Ее щеки становятся такими красивыми розовыми, когда она смущается, и она кивает.
— Сними трусики, — приказываю я, и она мгновение колеблется, затем подчиняется. — И лифчик тоже.
Она делает то, что я говорю, затем откидывается на кровать, обнаженная и раздвинутая для меня.
— Хорошая девочка.
Я снимаю с себя рубашку, затем тянусь за ремнем, но она встает.
— Позволь мне.
Ее руки шарят по пряжке, как будто она нервничает, затем она сдвигает мою молнию вниз, освобождая мою эрекцию. Джинсы падают к моим лодыжкам, и прежде
— О, черт, — говорю я с трудом. — Мне так приятно, когда твои руки на мне.
Я стягиваю с себя штаны и опускаюсь на кровать рядом с ней. Ее темно-карие глаза круглые, возбужденные и жаждущие меня.
— Ты наконец-то собираешься дать мне то, что мне нужно? — шепчет она, и я киваю.
— Да, милая. Ты была так терпелива со мной.
Я накрываю ее рот своим, и ее язык прижимается к моему. Мои руки бродят по ее прекрасному телу, обнимая ее упругие груди, поглаживая соски. Ее спина выгибается, и она стонет…
— Господи, — бормочу я вслух, когда на меня льются потоки воды. Я прислоняюсь к стене душевой кабины и трахаю свою руку, представляя, какой мягкой будет ее кожа, какими сладкими будут ее стоны, как ей понравится, когда к ней прикасаются. Я позволяю фантазии снова взять верх.
— Ты нужен мне здесь.
Она берет мою руку и опускает ее между своих ног. Мои пальцы касаются ее влажного тепла, и я стону.
— Да, — дышит она, когда я обвожу ее клитор, поглаживая, проталкивая внутрь ее тугую влагу, а затем снова обвожу.
— Я больше не могу ждать, — рычу я, отталкивая ее назад на подушку и забираясь на нее. — Мне нужно почувствовать тебя.
Я раздвигаю ее бедра и с низким стоном погружаюсь в ее идеальную плотность. Ее киска обхватывает мой член так, будто ждала меня, будто я наконец-то вернулся домой.
— О Боже, Кайл.
Ее рот находит мой, и наши языки сталкиваются, пока наши тела качаются вместе. Ее губы такие сладкие, и я упиваюсь ее поцелуем, сильно толкаясь. Она стонет, когда я меняю угол наклона, проникая глубже.
— Тебе нравится, милая?
— Да. Черт, да.
Я сжимаю ее руки над головой, и она смотрит, как я беру контроль над ней, прижимая к себе и сильно вколачивая.
— Да, да, да, — задыхается она, ее бедра выгибаются подо мной. — Я сейчас кончу.
Это все, что требуется. Я кончаю так чертовски сильно, представляя удовольствие на ее лице, ее ноги, обхватывающие меня, когда я глубоко зарываюсь в нее.
Звук воды, бьющей в ванну, возвращает меня в чувство. Моя грудь вздымается, когда я смываю с себя воду, чувствуя лишь малую толику того удовлетворения, на которое я надеялся. Больше всего я чувствую себя грязным, неспокойным, как будто переступил черту, которую не должен был переступать.
Я выключаю душ, вытираюсь насухо, натягиваю свежие трусы-боксеры и со вздохом опускаюсь на надувной матрас. Я достаю телефон, чтобы проверить время, а там меня ждет сообщение.
От Рича.
Как будто он знал, чем я занимаюсь, и хотел напомнить мне, что я полное ничтожество.
Рич: Как насчет завтрашней ранней игры в рокетбол?
Чувство вины пронзает меня, когда я смотрю на его слова. Меньше всего мне хочется встречаться с другом утром, зная, что я только что вообразил, как поступил с его дочерью.