Она – моя, и Ты тоже!
Шрифт:
– Госпожа Патимат, Вы простите меня, если сможете, я не хотела Вас поссорить с сыном. Зря я Вам всё тогда рассказала. Мне из-за этого было очень плохо.
Она хмурится, а после пересаживается ко мне. Обнимает и после заставляет прилечь, положив мою голову себе на колени. Гладит мягко и успокаивает.
– Если кто и должен просить в данной ситуации прощения, то это только я. Мне очень стыдно за то, что сделала моя семья тебе. Да и я виновата перед тобой, пусть косвенно, но всё же. Не стоило мне закрывать глаза на ваши отношения, когда они только начались.
Мы долго разговаривали, очень долго. Она мне рассказала о разговоре с сыном. О ссоре между ними и о том, что сейчас стараются снова наладить отношения. Госпожа Патимат смягчилась, когда узнала, что Рома меня отпустил. Дала шанс сыну, и это меня не могло не порадовать. У меня словно груз с плеч упал.
А ещё она рассказала, что стало с моими родителями после того, как они отказались от меня. После того, как меня прогнали, в деревне произошло наводнение. Многие дома были подтоплены.
Мой отец из жадности, рассчитывая получить признание дома аварийным, нанёс собственноручно повреждение. Об этом сразу стало известно представителям комиссии по сбору данных о пострадавших после наводнения семьях, и они не получили компенсацию, теперь вынуждены жить в доме, где особо уже не осталось условий. А брат мой уехал в город учиться и совсем не вспоминает родителей.
– Я больше не злюсь и не ненавижу их. Но я больше не хочу никогда их видеть.
– Понимаю тебя, девочка моя.
Так и продолжали разговаривать, пока не пришло время ехать за Мией в садик.
– Ой, надо уже ехать за Мией. – говорю и быстро вскакиваю.
Но тут же присаживаюсь зажмурившись. Голова закружилась и в глазах потемнело.
– Милая, что с тобой? – госпожа Патимат обеспокоено подняла моё лицо и взглянула в глаза.
– Ничего, такое уже бывало. Через минуту пройдёт.
Пытаюсь улыбнуться, но выходит неуверенная и слабая улыбка. Снова делаю попытку встать, и вроде получается легко, но тут же зажимаю рот и несусь в ванную. Резкая тошнота подскочило к горлу. Меня всю выворачивает, и я не могу остановиться. Еле держусь на трясущихся ногах и сгибаюсь в очередной раз на пополам над унитазом, когда к горлу подходит новая волна тошноты.
Всё это время за моей спиной стояла мама Ромы и держала мои волосы, гладила и успокаивала. Шептала, что ещё немного, и мне станет лучше. А когда всё закончилось, и я еле доползла до раковины, чтобы умыться, она снова была рядом и помогала мне.
Когда мы вернулись в гостиную я уже не могла сидеть. Сил просто не было на это.
– Надо Мию забрать, – шептала я.
– Тихо, тихо. Не переживай. Заберём. – Слышу, как она копошится в сумке, а после она кому-то звонит. – Ром, Айлин плохо, нужно забрать Мию из садика. Ничего страшного… Да стой ты… Я тут сама разберусь… Просто забери ребёнка и приезжайте сюда.
Она отключается и подходит ко мне. Трогает мой лоб и присаживается рядом.
– Девочка моя, ты знаешь, что ты беременна?
Я тут же резко открываю глаза и чуть не вскакиваю.
– Нет, ничего такого…
Хочу сказать, что ничего такого нет, но тут же прерываюсь, вспоминая, что у меня задержка уже неделю как.
– Понятно, значит не знала.
Чуть не теряю сознание от осознания, что я скорее всего беременна. Начинаю плакать и прятать лицо. Не хочу, чтобы госпожа Патимат видела меня в таком состоянии, достаточно того, что она видела мой позор с рвотой в ванной.
– Ну, всё, тихо-тихо. Не плачь, ребёнок – это же хорошо. Это дар всевышнего и, возможно, он ваш с Ромой второй шанс.
Она находит правильные слова, и мне становится потихоньку легче. Но я ещё не могу всё это переварить. Во-первых, мне необходимо точное подтверждение беременности. Во-вторых, мне нужно время, чтобы подумать обо всём наедине с собой.
Что я буду делать, если всё подтвердится? Я не смогу и не хочу снова одна тянуть всё, как в прошлый раз. Мне очень страшно остаться одной со всем этим. Да и что скажет Рома? Захочет ли он этого ребёнка, как он себя поведёт? Я так боюсь, что не захочет.
Через пятнадцать минут, когда я уже лежала спокойно, в дверь позвонили. Я посмотрела на часы, прикинула и подумала, что вряд ли это Рома, он просто не успел бы забрать ребёнка и приехать сюда за такой промежуток времени.
– Лежи, я открою.
– Здравствуйте, где больная?! – слышу отдалённый чужой голос мужчины.
Я ничего не понимаю, присаживаюсь, стараясь понять, что происходит, и о чём там разговаривают, а после в гостиную входит работник скорой помощи с чемоданчиком, и я теряюсь совсем. Смотрю на госпожу Патимат, та закатывает глаза и поясняет:
– Рома вызвал.
Я ещё больше теряюсь. Медработник присаживается рядом и начинает оперативно осматривать меня, задаёт параллельно вопросы, даёт мне градусник и в это время как раз запыхавшись, словно бежал, заходит Рома.
– Айлин, ты как? – в его голосе столько тревоги и боязни, что у меня в груди начинает всё сдавливать. Слёзы начинают стекать по щекам. Я не знаю, что ему сказать. Я просто хочу, чтобы он обнял меня. Я очень соскучилась, и я люблю его, дурака.
Он тут же поворачивается к фельдшеру и задаёт тот же вопрос, на который я не смогла ответить.
– С ней всё в порядке, но нужно сдать анализы, чтобы подтвердить беременность.
– Белоснежка, ты беременна? – он тут же следом поворачивается фельдшеру. – Она что, беременна? Это точно? Вы уверены?
Он не может скрыть улыбку и смотрит на нас всех по очереди, желая, чтобы кто-то из нас наконец-то подтвердил эту новость. Впервые вижу его таким растерянным и счастливым.
– По крайней мере все симптомы говорят об этом. Завтра можно сдать анализы в больнице, чтобы подтвердить беременность.
– Хорошо, спасибо. До свидания! – быстро отвечает и поторапливает фельдшера, что тот вынужден встать, не успев собрать чемоданчик. Садится на том же месте, где секунду назад сидел медработник.