Она принадлежит ему. Книга 1
Шрифт:
– Во сколько ты завтра идешь в зал? – выкрикивает Хан, когда мы переступаем порог бара. И мне приходится встать на носочки, чтобы ответить ему.
– Не знаю, мне нужно выспаться хорошенько после ночной смены. Так что, возможно, пропущу тренировку.
Кивнув, он помогает мне избавиться от верхней одежды, а потом провожает за барную стойку, где меня уже ждет Пен. Она натирает пивные бокалы, и заметив нас, подмигивает нам. Я устроилась к ней посудомойкой в первые месяцы пребывания в Лонгйире, чтобы начать зарабатывать себе на жизнь самой и не зависеть от чьей-либо помощи. Выйти в роли бармена я решилась пару месяцев назад. Когда ощущение, что меня преследуют, сошло на нет.
Я уже собираюсь развернуться, чтобы попрощаться с другом, но мне мешают две ручищи, сомкнувшиеся на моей талии. Он опять за свое?
Слегка оборачиваюсь, встречаясь с дерзкими огоньками в глазах Хана, и моя бравада тает. Невыносимый! Я не могу на него злиться, когда он так смотрит на меня.
Вместо этого шутливо толкаю его ладонью в лоб:
– Иди спи, мой защитник. Сюда медведям не пробраться.
Уголок его губ дергается.
– Как скажешь, секси, – зараза подмигивает мне, за что получает молниеносный удар локтем в живот – спасибо нескольким его урокам по самообороне.
Театрально согнувшись с притворной болью, он выбирается за барную стойку, а потом как ни в чем не бывало подпрыгивает и перегибается через нее, приближаясь к моему лицу.
– Не ходи завтра никуда. – Я вопросительно выгибаю бровь. – Завтра воскресенье, я уеду с отцом на рыбалку.
Он милый, но мне не требуется постоянная охрана от медведей, к тому же, мне уже кажется, Хансон использует это как повод провести со мной время. Хотя тренажерный зал его брата действительно находится в достаточно дикой местности, и я навряд ли рискну пойти туда одна. Но ему это знать необязательно.
– Я подумаю.
– Если ты пойдешь туда без меня, я сделаю тако, включу «Властелина колец» и съем все один.
– Нет! – громко возмущаюсь и тычу в него пальцем: – Ты не посмеешь!
Уже собираюсь обвинить своего друга в том, что у него нет сердца, но тут Пен отвешивает ему оплеуху:
– Хватит отвлекать моего бармена, красавчик! Найди себе кого-нибудь свободного!
– А я хочу ее, – Хансон снова подмигивает мне, но, когда видит, как Пен достает ружье, тут же спрыгивает с барной стойки и вскидывает руки вверх: – Я все понял. – Но прежде, чем уйти, бросает мне одно слово: – Тако.
Говнюк!
12
Он снова вторгся в мои сны, и, наверное, поэтому я просыпаюсь с какой-то странной тяжестью в груди. Хуже, чем вчера. Конечно, после ночных смен мое тело всегда напоминает отбитый вареник, но сегодня было что-то другое. И это что-то мне совершенно не дает покоя. Ни когда я иду в душ, ни когда сушу медные волосы, мысленно делая в голове пометку подкрасить корни, ни когда завариваю себе вместо какао кофе, нервно барабаня пальцами по столешнице.
Горечь кофеина в самый раз подходит моему настроению, которое сейчас напоминает пасмурную тучу. Так что завариваю себе ядерный напиток насыщенного темно-коричневого цвета, позволяя его ароматным парам хоть немного снять напряжение.
Чувствую, что совершенно не выспалась, и, если Эзио станет регулярно наведываться в мои сны, я точно стану обладательницей гипнофобии. Правда, к моему сожалению, кофе не особо бодрит, а уже перевалило за полдень. Еще час такого терзающего состояния, и я сойду с ума. Ведь с каждой секундой непонятное и беспричинное беспокойно достигает настоящего пика.
Конец ознакомительного фрагмента.