Она слишком любила красное

Макеев Алексей Викторович

В тот день, когда я наконец-то был просто обязан вернуться на Кольский полуостров, я, как обычно, находился у могилки Виктории. Здесь была поистине мертвая тишина. Меня никто не отвлекал от моих мыслей, и я имел возможность спокойно сосредоточиться на следующем преступлении. Заметив приближающуюся Светлану, я прикинулся настоящим безумцем, у которого помутился разум.

– Лапушка моя! На кого ж ты меня покинула? – бормотал я таким голосом, чтобы служанка моего тестя могла услышать мои слова. – Почему ты не взяла меня с собой? Лучше

бы эта тварь убила меня! Прости, моя кровинушка! Я не смог тебя уберечь. Прости, любимая! Лучше бы я погиб! Лучше бы я…

Светлана, абсолютно уверенная в том, что я не заметил ее присутствия, осторожно прикоснулась к моему плечу.

– Роман Александрович! – поникшим голосом сказала она. – Нельзя так сильно терзать свою душу. У вас большое горе, но вы должны с ним справиться. Видно, сам Господь дал вам такое тяжелое испытание…

– За что? – плачевным голосом спросил я. – Он отнял у меня Викторию! Это не испытание, а наказание. Почему он отнял у меня самое дорогое, что было в моей жизни?

– Идемте, Роман Александрович! Вам нельзя здесь больше оставаться. Вы сегодня уезжаете.

– Я знаю, Светочка! Пожалуйста, оставь меня в покое. Я хочу еще немного побыть наедине с моей женой…

– Вам пора, Роман Александрович! – настойчиво сказала она. – Иван Васильевич ждет вас в гостиной. Он просил, чтобы вы к нему зашли.

Я поднял голову и с наигранной грустью посмотрел на нее.

– Как его самочувствие? – отрешенно поинтересовался я.

– Гораздо лучше, чем было.

– Надеюсь, он поправится…

– Я тоже на это надеюсь. К сожалению, трагическая смерть дочери слишком сильно повлияла на его здоровье.

– Зачем я ему понадобился?

– Я не привыкла задавать хозяину лишние вопросы.

Я понимающе кивнул головой.

– Будьте любезны, еще пару минут… – попросил я.

– Пожалуйста, Роман Александрович! Я подожду вас поблизости.

Она отошла на весьма приличное расстояние и остановилась.

Убедившись, что никого нет рядом и меня никто не может услышать, я низко склонил голову, на минуту представив, что Виктория лежит передо мной не в сырой земле, а в уютной теплой постели.

– Ну что, милая?! – злорадно произнес я. – Если ты меня слышишь, то знай, следующим будет Данила Луговой! Я не успокоюсь, пока этот франт тоже не окажется в могиле. Прощай, дорогая! Извини, но я не могу пожелать тебе Царствие Небесное…

Всю дорогу, от кладбища до фермы, мы со Светланой почти не разговаривали друг с другом и лишь изредка обменивались малозначительными фразами. Своего тестя, изможденного от болезни и горя, я застал в его кресле-каталке.

– Светланочка, оставь нас одних! – приказным тоном произнес он. – У нас с Романом Александровичем опять будет серьезный мужской разговор.

Я насторожился. Его тон не предвещал ничего хорошего. Светлана незамедлительно вышла из гостиной.

– Вот что, Роман Александрович! – тяжело дыша, сказал мой тесть. – Нас с вами постигло огромное

горе. Как это ни парадоксально звучит, но оно нас объединяет. Несмотря на сложившиеся неблагоприятные обстоятельства, я все-таки обязан вам кое-что сказать. Но сначала мы должны наказать убийцу моей дочери! Я не сомневаюсь, что вы готовы разделить мое мнение. Ведь ко всему прочему это еще и ваша супруга…

Он глубоко вздохнул, немного подумал и добавил:

– Возможно, Большой Боря больше не будет работать на моей ферме.

– Он ни в чем не виноват! – вступился я за этого не просыхающего алкоголика, который, сам того не ведая, оказал мне неоценимую услугу.

Как бы там ни было, за мной числился должок. Он был ценным свидетелем моей непричастности к случившейся трагедии.

– Мне все известно, – прохрипел Иван Васильевич. – Большой Боря ежедневно ухаживал за Джеком Потрошителем. Теперь он останется без работы.

– У меня сейчас не то настроение, чтобы я пытался вас в чем-то переубеждать, – вспылил я. – Поступайте так, как вам подскажут ваш внутренний голос и ваша совесть. Я скоро уезжаю. Но смею заметить, что не Большой Боря подарил Виктории ярко-алое платье!

Я видел, как лицо Ивана Васильевича мгновенно побагровело. Он проскрипел зубами и вспыхнул от гнева, но тут же справился с эмоциями и вновь приобрел прежнее самообладание.

– Вы напрасно пытаетесь обвинить меня в гибели моей дочери! – сказал он. – Ведь я не упрекаю вас в том, что вы поджидали Викторию возле загона. Это ведь тоже может показаться весьма странным обстоятельством. Не так ли, Роман Александрович?

– Произошел несчастный случай! Нас обоих постигло тяжелое горе! Давайте не будем ссориться, высказывая один другому необоснованные обвинения, – непоколебимо заявил я и тут же добавил: – Большой Боря тоже стал жертвой неблагоприятного стечения обстоятельств. Он ни в чем не виноват! Почему вы решили вышвырнуть его на улицу? Я согласен, он горький пьяница, настоящий опустошитель пивных бочек, но он исправный, исполнительный работник…

– Пожалуй, вам удалось меня переубедить, – великодушно подметил Иван Васильевич. – Я, наверное, пересмотрю свое поспешное решение и ради восстановления справедливости оставлю Большого Борю на моей ферме.

– Поступайте, как подскажут вам ваш внутренний голос и ваша совесть! – вновь посоветовал я.

Иван Васильевич как-то странно посмотрел на меня.

– Можете не сомневаться, Роман Александрович, мне доподлинно известно, кто настоящий убийца моей дочери! – заявил он, не отводя от меня прямого взгляда.

По моему телу пробежали мурашки. Мне показалось, что этот полоумный старик действительно что-то пронюхал. Вероятно, я недооценил его возможности.

– Вы ошибаетесь, Иван Васильевич, – твердо сказал я. – Виктория погибла в результате несчастного случая. Здесь нет виновных! Можете мне поверить, мое горе ничуть не меньше вашего, но, глядя правде в глаза…