Она всегда с тобой
Шрифт:
С этими мыслями приехала на работу, а тут очень вовремя позвонила Галина, договорились о встрече, но не в ресторане в этом же здании – там могли нечаянно их подслушать. Майя блестяще отработала новости и дурацкую передачу о здоровье (по сути, это скрытая реклама), получила втык за вчерашнее (слава богу, не уволили). Освободившись, помчалась в кафе рядом с высоткой, причем лифта не могла дождаться, кинулась бежать вниз на своих двоих.
Шикарная Галина в брючном костюме мужского кроя темно-зеленого цвета и в мужской шляпе, сидевшая на террасе с чашкой кофе, помахала ей издали. Она умеет себя подать, умеет быть непростой и в то же время доступной,
– Что вижу… – заворковала Галина. – Загнанная лошадка прискакала на водопой. И кто же тебя довел до такой жажды – Борька? Неужто ты не ночевала дома?
Вместо ответа Майя положила перед ней смартфон, после чего налила из бутылки еще воды и выпила, а Галина в то же время прочла эсэмэску, закурила.
– Этого следовало ожидать, – произнесла она после небольшой паузы. – Как я и думала, тебя доводят до психоза. Майка, когда приходят такие писульки, нужно упреждать удар.
– Упреждать? – заострила внимание на слове Майя. Сейчас малейшая подсказка, способная помочь выпутаться из писем, просто подарок. – Это как – упреждать?
– Объясняю. Что бы ты сейчас ни делала, как бы ни крутилась, Станислав все равно узнает правду. Понимаешь? Не от тебя узнает. Таковы уроки человечества, игнорировать их, думать, что как-нибудь обойдется, не стоит. Поэтому благоразумно рассказать все Станиславу самой.
Майя опустила ресницы, да и вся как-то сникла, уголки ее губ поехали вниз – нет, не этих слов она ждала от подруги. Галина позвонила первой и предложила срочно встретиться, значит, у нее вызрел план, как быть, – думалось Майе, ан нет. Послышался звук сообщения, но разочарование было так велико, что сигнал пролетел мимо ушей, а Галина прочла и:
– Ну, вот тебе и подтверждение моих слов.
– Что? – очнулась Майя.
– Читай, – придвинула к ней ее же смартфон Галина.
– «Твоему мужу тоже будет интересно узнать про тебя», – медленно прочла Майя, запрокинула голову и чуть слышно застонала.
– Вот и я о том же.
Выглянув из-за тучки, солнце мягко коснулось лица, сразу потянуло расслабиться, забыться, например, выпить рюмку-две (в такие моменты и непьющий запьет), но… впереди рабочий день, с Майи стружку снимут, если унюхают алкоголь. А мимо ехали машины, шли и бежали люди, у всех своя суета-маета, рожицы счастливые, есть и озабоченные, но не так чтобы очень.
– У них тоже свои проблемы, – проследив за ее взглядом, угадала Галина, о чем подружка думает. – Возможно, им хуже, чем тебе.
– Ты психолог, – уныло сказала Майя.
– Я просто давно живу.
– А хуже – это что?
– Неизлечимая болезнь. Сметь родного человека. Тебя пока бог миловал от настоящих трагедий, цени. Да что ты нос повесила! Разумеется, просто так от тебя не отстанут, но это не повод унывать, сделай ход конем: упреди удар и расскажи Стасу. Ну, даст тебе в глаз, походишь с синяком – бабы все бывают битыми хотя бы раз в жизни. Ну, месяц он не будет с тобой разговаривать – перетерпишь. Стасик не захочет скандала, к тому же у вас двое детей, пятнадцать лет стажа…
– Ты плохо его знаешь, – перебила Майя. – Когда-то Стас сказал: если я наставлю ему рога, он выставит меня за дверь в том, в чем буду, хоть голой, а мальчишек спрячет, я их никогда не увижу.
– Да мало ли что мужики болтают, – фыркнула Галина. –
– Я Борьку люблю, – опустила голову Майя.
– Тем более расскажи и уходи к Борису, он только и ждет, когда ты к нему переберешься.
– Нет, – еще ниже опустила голову Майя. – Не могу… это такой удар… мать бросила своих детей… Мальчикам будет стыдно за меня… Обязательно об этом узнают в школе, будут подначивать, дразнить и провоцировать мальчишек на драки – дети бывают очень жестокими. Как им жить, когда будут со всех сторон кричать: мать шлюха, бросила их. Никита с Данилой не простят мне… К тому же Стас обязательно выполнит свое обещание: я никогда не увижу своих детей, значит, не смогу им объяснить, что двигало мной…
– А может, ты не хочешь терять Стаса из-за его денег? Борису далеко до уровня твоего мужа, в чем-то придется себе отказывать, а ты не привыкла…
Жестоко. И несправедливо. Майя подняла на нее глаза, у нее дрожал подбородок, еще немного и – хлынут слезы.
– Как ты могла подумать… – с трудом выговорила и снова опустила она глаза, кусая губы.
Опираясь руками о стол, Галина откинулась на спинку стула, словно у нее возникло непреодолимое желание рассмотреть Майю на расстоянии, хотя бы небольшом. Заблуждения – величайшая глупость, но люди почему-то предпочитают эфемерные дебри, заранее мучить себя, чем разрешить проблему с конкретным человеком. Галина к страданиям и мучениям относилась скептически – когда касалось ее, конечно. Ей проще сразу разрубить узел, а потом смотреть по обстоятельствам, как действовать. Но таскать в себе страхи с ужасами, что-то там фантазировать из области криминальных разборок и заранее дрожать от собственных выдумок, которые в девяносто девяти процентах не осуществятся, это называется шизофренией. Майку было жалко, Галина любила ее как сестру, даже больше – как дочь, часто прикрывала во время загулов с Борисом, только вдолбить ей в голову разумную мысль не удавалось. А ведь Майка не дура, не шлюшка, не легкомысленная, как раз все наоборот. Однако так бывает: программа дает сбой, и те изменения, которые в результате произошли, невозможно вернуть в первозданное состояние.
– Майя, – начала Галина со вздохом, – я не собираюсь читать тебе мораль, но ты совершаешь ошибку, которая может дорого стоить. Все надо делать вовремя. Я со своими мужиками разбиралась сразу: развод и девичья фамилия, мол, люблю другого. Делала так до того, как оказывалась в постели с этим другим, понимаешь? Если мне рожки наставляли, расставалась без слез, сожаления и упреков, уговоры, мол, я больше не буду изменять, на меня не действовали. Люди, живущие вместе, должны следовать правилу: не обманывать. А за спиной… нехорошо это, оскорбительно.
– Все, все! – подняла ладони Майя, но в ее глазах блестели слезы. – Боря уезжает в Германию через три месяца, а я остаюсь…
– А он звал тебя с собой?
– Звал, – понуро ответила Майя. – Конечно.
– Понятно.
Пожалуй, никто так не понимал Майю, как Галина, поэтому, услышав в слове «понятно» сочувствие, искреннее и по-матерински нежное, она расплакалась. Слезы не выход, никому еще не помогли они разрешить проблемы, даже утешить вряд ли способны вопреки уверениям с древних времен. Майя плакала беззвучно, не получая облегчения, кусая губы и вытирая слезы украдкой, стесняясь их и не имея сил укротить свою слабость.