Они написали убийство
Шрифт:
Немая сцена продолжалась где-то с полминуты. Потом Катя как-то обмякла и бессильно опустилась на стул. Она закрыла глаза и отключилась. Немного погодя голова ее свесилась, и послышалось тяжелое мерное дыхание.
— По-моему, на сегодня хватит, — подвела итог Лариса. — Большего мы все равно не добьемся.
— Кто же все-таки заварил эту кашу? — Виталий к этому моменту уже слегка подогрелся водкой и был поэтому более добрым, чем в начале разговора.
Они находились в прихожей и собирались покинуть квартиру Удальцовой. Лариса внимательно
— Я бы тоже это хотела знать. И, возможно, мы с вами видимся не последний раз…
— А вы что, берете на себя смелость…
— Беру, — коротко ответила Лариса, обрывая Виталия на середине фразы.
И, холодно посмотрев на него, открыла входную дверь. Всю дорогу домой она размышляла о том, что причина нынешних событий кроется в делах минувших. Ей очень хотелось знать, например, что случилось в те самые злополучные июльские дни, когда, по свидетельству Паши Абрамцева, что-то произошло между двумя парами — семейной и почти семейной.
Глава 5
Июльские встречи
Фомин громко рассмеялся в ответ на рассказ своей соседки по купе Борисовой о том, как в прошлый понедельник они провели романтическую ночь с Лохманом на набережной за распитием бутылки шампанского из горла.
Он перекрыл своим смехом даже шум пронесшегося по соседнему пути состава.
— Нет, Витек молодец! Ну и романтик! Вот за что люблю его, так это за студенческий романтизм! Я бы до такого не додумался! Ни за что! — Фомин махал пальцем перед Ариной. — Лохман — это самый классный пацан из всех моих пацанов…
— Борис, и я говорю то же самое! — засмеялась она. — А он не верит, все страдает мазохизмом.
— Давай за него и выпьем. — Фомин разлил по бокалам вино и, подмигнув Арине, залпом его опрокинул. — В смысле, за Витька, а не за мазохизм… Как он вообще поживает-то? Я его ведь не видел сто лет!
— Ровно столько, сколько и меня, — тут же ответила Арина. — У вас собственные представления о летоисчислении, Борис Николаевич… Насколько я помню, весной мы постоянно были вместе, а потом все изменилось. Впрочем, все преходяще в этом мире.
Она вздохнула и закурила сигарету. Арина Васильевна была женщиной, которая любила спонтанность и неожиданность, и щедрая жизнь дарила их ей тут и там. Но к тому, что случилось сегодня в поезде, она была не готова. Их отношения с Фоминым расстроились около двух месяцев назад. Они понимали друг друга с полужеста, полунамека — так была развита у них обоих интуиция — и без объяснений прекратили встречи. Фирма «Глобус», где работала менеджером Арина, являлась подразделением консорциума, в котором одну из главных ролей играл Фомин. Однако он почти не появлялся в офисе «Глобуса», и на работе они не виделись.
Арина заполнила вакуум общения с мужчинами на этот период Виктором Лохманом. Это был друг Фомина, который влюбился в нее безумно и страдал по ее поводу целых пять месяцев. И лишь недавно получил то, чего добивался.
Но сегодня вечером, встретившись с Фоминым, Арина почувствовала, что флюиды, исходившие от него, действуют на нее подобно наркотику. Несмотря на то, что она умом понимала, что все это несерьезно…
Несбалансированность их отношений, их непредсказуемость возбуждали в Арине азарт. Будучи по своей природе не очень темпераментной в сексуальном плане женщиной, она пыталась получить острые ощущения еще и в психологическом плане. С Лохманом, отношения с которым были предсказуемы до мелочей, таких чувств она испытать не могла.
Она понимала, что с Фоминым они не будут никогда вместе… Они были слишком похожи друг на друга в этом своем умении все понять с первого взгляда, и вместе им было бы трудно. Тогда бы исчез элемент неожиданности в их отношениях, и ей сразу стало бы скучно.
— А я в Москве буду несколько дней, — вдруг радостно сообщил Фомин.
— Я тоже… — отозвалась Арина.
— У меня там очень важное дело, касающееся моих перспектив! — Фомин поднял указательный палец вверх. — А мои перспективы означают хорошее не только для меня, но и для всех моих друзей.
— И это замечательно! — ласково улыбнулась Арина.
— А ты — мой самый лучший друг… Делай выводы! — Фомин снова раскатисто засмеялся и вдруг сложил губы в трубочку.
Это у них давно уже стало ритуальным — такое приветствие — предложение поцелуя в губы, полудемонстративного, полудружеского, полуэротического… Впрочем, как Арина, так и Борис не любили ничего однозначного. Они всегда в своей жизни играли на полутонах. И неважно, что потом картина сводилась все равно к чему-то определенному. Удовольствие доставляла сама игра, сам процесс, а не его результат.
Арина, чуть подумав, решила ответить на предложение Бориса и, приблизив свои губы к его, поцеловалась с ним.
— Я всегда верила в дружбу между женщиной и мужчиной, — отстранившись и еще раз кокетливо улыбнувшись, сказала она.
Она поднесла свой бокал к бокалу Бориса. Мгновение спустя они пили вино, глядя в глаза друг другу. Сейчас они были вместе, в замкнутом пространстве, именуемом купе спального вагона. И где-то там, уже далеко позади, остались Катя Удальцова и Витя Лохман, полностью зависимые от них, находившихся здесь, в этом купе.
За окном уже было почти темно. Поезд на всех парах двигался на северо-запад, в направлении столицы. Из открытого окна врывался прохладный воздух, что после жаркого дня и принятия алкоголя внутрь, безусловно, было приятно для двух почти влюбленных в этот момент друг в друга людей.
Они немного помолчали, наслаждаясь дуновением ветра.
В принципе все было понятно и без слов. Арина была настолько уверена в себе как женщина — к этому было много оснований, ее многие считали красавицей, — что не сомневалась в том, что в душе Бориса Фомина сейчас бушует океан страсти и желания. Ему нужен был лишь один небольшой толчок, чтобы поток эмоций гигантской лавой вырвался наружу.