Они под запретом
Шрифт:
— Проходите давайте, — держа телефон возле уха, отчим кивком указывает в сторону гостиной. Заметно, что он погружен в разговор, но это не мешает ему задержаться взглядом там, где наши с Арсением локти соприкасаются.
— Ну и чего ты застыла? — скинув обувь, Арсений снимает с моего плеча сумку и ставит ее на комод. — Кофе сделаешь, пока я с отцом говорю?
Отмерев, я снимаю шапку и стаскиваю с себя пуховик. Меня накрыло странное ощущение. Я прожила в Одинцово три года и по возвращению из Лозанны бываю здесь едва ли не каждые выходные, но сейчас чувствую себя так, будто приехала сюда впервые. Не могу определиться,
Судя по непривычной тишине, Луизы дома нет. Арсений уходит наверх к отцу, а я принимаюсь за приготовление кофе. От аромата зерен даже слюна набегает. Сегодня на работе я не выпила ни чашки. Прочла в интернете, что беременным от кофеина нужно воздержаться, потому что он может спровоцировать перепады давления.
Делаю две порции для Арсения и Петра, а себе завариваю полезный чай Луизы. Аппетит у меня почему-то не вырос, даже наоборот — есть стало хотеться меньше. Возможно виной тому мои переживания.
Арсений с отцом спускаются на кухню тогда, когда кофе успевает остыть. В присутствии отчима я снова начинаю дико нервничать, поэтому соскакиваю со стула и несусь к кофемашине готовить новый, чтобы было чем себя занять. Надеюсь, Арсений никуда не уйдет и не оставит меня с ним наедине. Как же не хватает Луизы! Она умеет разрядить обстановку и вовремя перевести тему.
— Аина, на работе у тебя как, нормально все?
Обернувшись, я с улыбкой киваю отчиму в ответ на этот его стандартный вопрос. Совсем не похоже, что он собирается меня допрашивать или допытываться, насколько серьезны наши с Арсением отношения. Даже напротив: складывается впечатление, что Петр не меньше моего смущен сложившейся ситуацией. Облокотившись ладонью о стол, он быстрыми глотками пьет кофе, будто хочет поскорее оставить нас с Арсением одних.
Неожиданно меня затопляет такой прилив нежности к нему, что даже грудь начинает распирать. С виду такой суровый, а внутри чуткий и понимающий. Я ведь была уверена, что он жутко на меня разозлится из-за неудавшегося союза с Ладыгиными, но нет… Счастья Арсения для него на первом месте. Может быть даже не только Арсения, но и мое.
— Я сейчас приду, — бормочу я и, не глядя на остальных, вылетаю из кухни. Лицо горит, глаза намокли слезы. Это я из-за любви к отчиму неожиданно так расчувствовалась. Может быть, это и есть гормоны.
Я провожу в гостевом туалете несколько минут, пока не убеждаюсь, что на лице не осталось следов внезапной эмоциональной вспышки и что желание расплакаться окончательно ушло. Когда возвращаюсь на кухню, Арсений сидит за столом один. Петр уже ушел.
— Все нормально? — он оценивающе пробегается по мне взглядом.
Я утвердительно киваю и смотрю на его опустевшую чашку.
— Налить тебе еще?
— Нет, не нужно. Может быть, здесь сегодня останемся?
Я с беспокойством оглядываюсь в сторону гостиничного проема.
— А как же твой отец?
— А что с ним? — Арсений поднимает брови, будто искренне не понимает.
— Или ты имеешь в виду, что ночью придешь ко мне? — переспрашиваю я, смутившись тем, что все не так поняла, и на самом деле Арсений не предлагал мне официально начать спать
— Думаешь, разговор с отцом был для того, чтобы продолжить тайком бегать в твою спальню?
Я в растерянности пожимаю плечами. Кажется чересчур дерзким на глазах у отчима войти в комнату Арсения. Неужели он сам этого не чувствует?
— Много думаешь, — поднявшись со стула, Арсений подходит ко мне и легонько шлепает меня по ягодице. — Пойдем. Ляжем пораньше, а то нам еще в пять выезжать.
По лестнице я поднимаюсь, то и дело оглядываясь, и в комнату Арсения прошмыгиваю первой, чтобы не быть замеченной.
— Запри дверь, — шепчу, когда Арсений, захлопнув ее за собой, берется за ворот рубашки.
— Звучит многообещающе, — усмехается он, но замок все же поворачивает.
Сердце волнительно стучит, когда наши взгляды снова встречаются. Я знаю, что бывает, когда Арсений так смотрит. Мы занимаемся сексом. И я конечно тоже его хочу. Стоит только представить, как он подходит ко мне и кладет руки на бедра, живот наливается тяжестью. И тут же становится страшно. А вдруг секс может навредить ребенку? Арсений ничего о нем не знает, и вся ответственность лежит на мне.
— У тебя снова такое лицо, как будто ты десятизначные цифры в уме складываешь, — усмехнувшись, Арсений скидывает рубашку и подходит ко мне вплотную. Запах его кожи оседает на вкусовых рецепторах, заставляя непроизвольно сглотнуть. Такой красивый и такой сильный. Я так тебя люблю.
Не дождавшись, пока я подниму глаза, Арсений тянет мой подбородок вверх, пока наши губы не соприкасаются. Поцелуй выходит неторопливым и нежным, но все равно разжигает во мне самый настоящий пожар.
Я обнимаю его голые плечи, послушно вытягиваю руки вверх, когда он стягивает с меня свитер. Завтра Арсений уедет, а я хочу оставить себе кусочек нашего идеального настоящего. Будет ли он смотреть на меня после, так как смотрит сейчас? Я не знаю.
— Можно попрошу? — лепечу я, когда стянув мои джинсы, Арсений придавливает меня своим телом. Его расширенные зрачки смотрят в мои, требуя продолжать. Я хочу попросить его быть осторожнее, но это слово наверняка вызовет подозрения, поэтому говорю по-другому: — Будь понежнее. Пожалуйста.
Вместо ответа он меня целует, давая понять, что услышал. Его движения непривычно медленные и глубокие, от каждого толчка поджимаются пальцы, и в животе словно распускается огненный цветок.
Я глажу его лицо и, несмотря на то, что от оргазма меня отделяет не больше минуты, вновь испытываю жгучее желание разреветься. Потому что так сильно виновата перед ним и потому что так сильно его люблю.
49
«Ты на работе? Набери меня как будет время».
Я дважды перечитываю это сообщение. Почему Луиза мне написала, а не позвонила? И почему просит ей набрать? Она что-то заподозрила? Или узнала? Но откуда? О моей беременности осведомлены только я и врач.
Как же это невыносимо — носить эту ложь в себе и от любого косого взгляда ощущать себя преступницей. Сегодня Таня поинтересовалась, почему я вдруг вдруг перестала пить кофе, и первая мысль, которая пришла мне в голову — это то, что она тоже подозревает. Настоящее сумасшествие. Бедный мой ребенок. Его нерадивая мама держит его в постоянном стрессе.