Они существуют
Шрифт:
– Конечно! Ну, вы… А как же эти? Ганджуманы? Они знают?
– Да что ты?! – воскликнул Гурий, наполняя рюмки. – И ты, смотри, про меня ненароком никому не проболтайся… Ганджуманы, Андрюх, те же люди. И слабости у них наши, и чувства, и эмоции. Все повадки, в общем. Только кожа другого цвета. Но это, брат, от того, что здесь солнца нет. Один исветеп. Поживи тут с годик, сам загар потеряешь. Еще через три местной атмосферой пропитаешься, засветишься изнутри. Станешь настоящим ганджуманом, короче. Если раньше
Патриарх заливисто, как-то по-детски рассмеялся. Андрей тоже улыбнулся. Чокнулись рюмками, выпили. Закусили огурчиком.
– Ты, Андрей, налегай на еду. Все натуральное. С поверхности. «Белый гандж» тоже с завода «Кристалл». Только этикетка переклеена. Контрабанда, понимаешь. Хорошее, я тебе скажу, дело. Нужное. Хоть и опасное.
Контрабанда? Лодочник соображал быстро. Значит, отсюда все-таки можно выбраться. И патриарх знает пути. Это очень хорошо. Но надо сперва мужиков вытащить.
– Надо, – Гурий словно читал мысли. – Надо вам помочь. Мутаборы, поверь мне, далеко не самые страшные ганджуманы. Воздух они сотрясать горазды, это точно. Но, если честно, ни одного доказанного случая людоедства я не припомню.
– То есть? – не понял Андрей. – Кимирсен же говорил…
– Да мало ли что он говорит! – воскликнул Гурий. – Жорик себя с ними специально так ведет. Шантаж – его бизнес. Знает, собака, что кирмянам на шахты рабочие нужны сильнее воздуха, потому и условия диктует. Куражится. Хотя… может, и едят нашего брата. Не знаю. Врать не буду. В любом случае, исветеповые шахты – это ненастье похуже смерти. Не дай Бог вам туда попасть… Ну что, за удачу?
– За удачу, – кивнул Андрей.
Выпили. А расстегаи-то какие славные!
– Тоже контрабандные? – спросил Лодочник, разломив очередной пирожок пополам.
– Скажешь! – хохотнул Гурий. – Нюрочка печет. Дочь моя… Старшая.
– Дочь? Старшая? – удивленно переспросил Андрей. – Так вы… Так вы… поэтому… здесь?
– И поэтому тоже. Любовь, парень, страшная штука. Представляешь, с нечеловеческой силой влюбился однажды… Ой, что тут скажешь?! С другой стороны, я там, на поверхности, кем был? Простым слесарем…
– Ба, и я простой слесарь! За это надо… – захмелевший Лодочник потянулся к бутылке.
– Ну, давай выпьем, – согласился патриарх. – Но только по последней, хорошо? Нам еще задачку решать, а ты уже на грани… Нюра, свари гостю кофе… То есть, этот… черный гандж! И покрепче… Эх, дело наше, дело… Слушай, Андрей, а как вас Кимирсен к себе заманил? Не только тебя, но и тех, мутаборских пленников? Помнится, мои таможенники как-то говорили про землеройную машину, что ост через них на поверхность выводил, да я тогда рукой махнул. Мол, какая мне разница? Поделись-ка информацией. Для полноты картины. Расскажи все, что знаешь.
Лодочник только кивнул.
Молчаливая улыбчивая Нюра принесла
Андрей отхлебнул крепкого ароматного напитка и начал рассказ…
Глава десятая. В клетке
– И куда это мы вышли? Господи, неужто до Нью-Йорка добурились? – это были первые слова Первопрохода Петровича на верхней площадке.
И прозвучали они не сразу. Минуты через две, когда старик огляделся.
За коротким эскалатором, тем самым, что спускался к платформам, была еще лесенка. В два десятка ступеней. Поднялись-то быстро. И встали, как вкопанные. Рты раскрыли.
– Это скорее какой-то Пекин. Или Токио, – предположил кто-то из рабочих. – Вон, реклама-то на иероглифах.
Прямо перед выходом стоял огромный рекламный щит с изображением обнаженной голубой девицы, прикрывающей причинное место зеленой сковородкой.
– Вот, мля, буржуины, – презрительно сплюнул бригадир. – Бабы у них синие, а сковородки зеленые. Эстетика, твою мать. Аж смотреть противно!
– Ты, Петрович, не скажи, – весело отозвался Леша Иванов. – Бабец ничего себе, а цвет синий – так это обычный рекламный трюк. Чтоб народ внимание обращал.
– Да хрен на них, на рекламщиков. Ты мне, Леша, скажи, как нам в контору позвонить? Доложиться ж надо.
– Как? Может, переговорный пункт поискать? Или, еще лучше, полицию. Сперва нужно узнать, где мы находимся. Как считаешь?
– Полицию? Да, вон, сейчас у гражданочки и спросим.
Петрович направился в сторону сидящей на лавочке дамы, уткнувшейся в книжку.
– Женщина, подскажите, пожалуйста, как этот город называется?
Дама – Петровичу показалось, что кожа ее лица изнутри светится голубым сиянием —сделала испуганные глаза, вскочила на ноги и закричала дурным голосом:
– Караул! Искалопы! – А потом, скинув туфли, бегом понеслась прочь.
– Какие еще эскалопы? – в недоумении оглянулся бригадир. – Вот, чудачка… Эй, мужики! Может, вниз вернемся? От греха подальше?
– Ну уж нет, Петрович… Выбрались наружу и снова вниз? – загалдели рабочие. – Раз в жизни в загранице побывать и сразу назад? Шутишь, бригадир! Давай лучше город посмотрим… Вернуться всегда успеем, мы место запомнили… Плакат этот с синей телкой, а через дорогу два одинаковых небоскреба… Пошли, Петрович, у нас доллары есть. Пивка хлопнем, пожрем нормально… Баксы – они и в Африке – баксы. А если в магазине не возьмут, обменник поищем. Или банк.
– Ладно, мужики, – нехотя согласился Петрович. – Только на прогулку пара часов. И ни минутой больше. Телефонный узел смотрите. И полицию.
Но сколько они ни шли, не то, что телефонного узла, ни одной таксофонной будки не заметили. И ни одного полицейского.
Конец ознакомительного фрагмента.